Треск Цепей I: Отражение

Несмотря на то, что тварь была похожа на Соню, её способности были далеки от того чем пользовалась жрица. Как и тогда, в подвале, тьма ринулась ко мне на встречу, заставляя проклятую печать разрывать моё тело адской болью. Вот только в этот раз моё сознание не разлетелось осколками беспамятства. Скованное молитвой концентрации, оно позволило удержаться на ногах и нанести удар.

Описав дугу, мой меч разрубил какие-то полки и оставил рубленую сечку на сложенной из брёвен стене. Дубликат ушёл от удара, изогнувшись на зависть любому циркачу, откатился и высоко подпрыгнул, оказавшись в углу, там, где стены переходят в потолок. Наше противостояние только-только началось, а внешний вид твари изменился кардинально. Конечности частично перестроились, пальцы стали длиннее, на них появились когти позволившие существу цепляться за наклонные поверхности. В свете светящейся бутылочки, прежде чем она погасла, я увидел, что губы дубликата растянулись едва ли не до ушей, приоткрывая частокол острых, акульих зубов.

Без всяких раздумий я направил в сторону дубликата свою опутанную чёрными венами руку и позволил той боли, что рвала моё тело на части, вырваться наружу. И если раньше эффект от подобных действий напоминал толчок и сопровождался оптическим искажением, от которого само пространство изгибалось парусом… то сейчас, всё произошло совершенно иначе.

Угол здания «крякнул» и просто перестал существовать вынесенный наружу кусками брёвен и деревянной щепой. Не теряя времени, я пошёл к пролому, на ходу повторяя молитву концентрации.

— Идущий, будет терпелив и бесстрашен, слеп и глух, холоден, и окружён клетью своего разума.

Когда я перешагивал пролом и спрыгивал вниз на промокшую землю, самым краем сознания отметил, что размочаленные в труху брёвна источают пар и сочатся чёрной жижей, как если бы я заставил их гнить с бешеной скоростью. Определённо, печать изменила энергию, выплеснутую из моей нейронной сети. Она стала такой же мерзкой, как и сам источник проклятья.

Обрадовала ли меня такая мощь? — Нет, ибо это означало, что времени у меня остаётся всё меньше.

Дубликат ревел и ворочался среди обломков в грязи. Он больше не пытался сохранить форму и быть похожим на Соню. Гротескная уродливая масса из вздутых мышц и розовой кожи пыталась сформироваться во что-то мега ужасное. Будь я в своём обычном состоянии, я бы вряд ли решился даже подойти к такому извращённому уродству.

На моих глазах человеческие лопатки разъехались в стороны, кожа вдоль позвоночника не выдержала и лопнула, оголяя мокрые мышцы, позвонки хрустели, перестраиваясь и выгибая туловище уродливым вопросительным знаком. На голове «Сони» не осталось волос, да и сама голова похоже попала в эпицентр буйства энергий. Я видел в этой кровавой мешанине смотрящий на меня глаз и обломки костей.

Искалеченная тварь на пике своей трансформы всё равно пыталась сопротивляться. Я едва увернулся от длиной, увитой жилами лапы и отсёк её обратным движением. Громкий рёв был ответом на эту рану, но я не остановился.

Остальные конечности монстра были изломаны и прокрыты гниющими ранами. Я обошёл его по кругу, нанося удар за ударом и стремясь лишить всяческой подвижности. За это время голова монстра снова присвоила себе черты жрицы и это умирающие уродство стало вопить женским голосом — то умоляя меня остановиться, то проклиная и рыча.

С холодной методичностью хирурга я изрубил тварь на куски, и лишь покончив с этим, огляделся. Дождь превратился в мелкую морось, небо посветлело, знаменуя рассвет. Весь двор был в кусках содрогающейся плоти, кровь на моих руках и маленькие кусочки отлетевшей плоти всё ещё жили, подрагивали и стремились собраться воедино. По самым крупным кускам и по разводам крови можно было понять, что вся эта мерзость медленно, но неотвратимо, пытается собраться воедино.

Раздавив голой ногой кусок лица с налитым кровью глазом, я обратил взор к избе и встретился взглядом с настоящей Соней. Девушка появилась в проломе, хотела перешагнуть доски, но не справилась и упала в грязь.

Я подбежал к ней и помог сесть, грязная, с тёмными кругами под глазами, она первым делом спросила меня про монаха.

— Лукат… мёртв?

Грязный и окровавленный я встал перед ней на одно колено, опираясь руками на воткнутый в землю меч.

— Да.

Я не видел смысла что-то скрывать, и не собирался ей врать.

— Нужно всё это сжечь, проклятая отрава не даёт сосредоточиться.

Проследив за взглядом жрицы, я кивнул, признавая правильность подобного предложения.

— Я справлюсь, а ты посиди, я вернусь к тебе за огнём, сможешь сотворить чудо?

Я не стал бы её просить, но другого способа раздобыть огонь я не видел. Энергия, накопленная в моей нейронной сети, исчезла до капли во время выброса. Теперь даже обычное бытовое заклинание мне не под силу.

Через двадцать минут во дворе полыхал здоровенный костёр, сложенный поверх кусков изрубленного чудовища. Пришлось тащить деревяшки и предметы мебели из ближайших амбаров, ибо в избе всё было пропитано водой.