Травести бурлеска

Я их отпустил.

Утро ничего сверхъестественного не предвещало. Всё так же, как и в обычный выходной. Будильник, молча, стоял у изголовья кровати, отсчитывая бегом электронов минуты праздности. Глаза открывались навстречу дню легко и непринуждённо. Голова ещё носила остатки приятного сновидения. Тело наслаждалось уютностью утренней постели.

Иногда, очень приятно проснуться одному на широкой двуспальной кровати. Так, чтобы рядом не было маленького инопланетного создания по имени — женщина. Хорошенького такого создания, нежного, вызывающего трепетные вздохи при виде его спящего, мерно посапывающего аккуратным носиком, едва подёргивающего своими тоненькими бровками и что-то мурлыкающего своим инопланетным снам.

Иногда — хорошо. Сегодня, как раз и было такое утро. С таким приятным просыпанием, с такой неспешностью, а значит подлинностью происходящего, с таким настояществом жизни.

Великолепие!

И просто хотелось расцеловать эту самую жизнь во все места. В самые эрогенные зоны, что бы жизни, тоже стало очень хорошо. Она задрожала часто и застонала от неги и любви ко мне единственному.

В зеркале ванной комнаты отразился средних лет человек. Ну, так… немногим за тридцать пять. Порой, я не был доволен своей внешностью, да что там, порой. Почти всегда, но ни на столько, чтобы этой внешности чураться. Лицо, как лицо. Некоторые назвали бы этот профиль арийским, некоторые жидовским — у кого какая ксенофобия. Если спускаться ниже, то под немассивными грудными мышцами небольшое жировое отложение в области брюшного пресса. Дальше зеркало не отражало. Кстати, животик, на мой взгляд, ничем не портил фигуру, а придавал ей естественность, живость и даже некоторую сексуальность.

Звали всё великолепие Александр Степанович Романов. Имя соответствовало содержанию. Когда-то в глубоком детстве я не был доволен своим именем, но с годами сросся с ним от и до. И другое название для себя не мог представить.

Выйдя из ванной, я щёлкнул пультом телевизора. Темнота экрана раздвинулась в стороны, словно занавес с театральной сцены, открывая кусочек мира.

Сегодня кусочек мира был полон слёз и отчаяния. Телевизор показывал отрешённые лица шахтёров сумевших спастись из заваленного взрывом шурфа, в котором осталось ещё пять человек. Событие печальное, но оно меньше трогало, чем виды развороченных автомобилей, встречаемых раз в неделю на московской кольцевой дороге. Там, в машинах, оставалось тоже человека по четыре, так и не сумевших добраться до нужного пункта назначения в своей жизни. И кто следующий окажется на их месте, никому не известно.

Шахтер, выбирающий свою профессию, сознательно идёт на риск. Впрочем, как и автомобилист, садящийся за руль, в надежде добраться до работы.

В общем, поток информации привнёс в неплохое утро свои переживания и заставил меня бубнить под нос что-то философское о добре, зле и дзен-буддизме, когда я укладывал постельное бельё в предназначенный для него ящик.

Моя жена уехала к тёще, забрав детей с собой, что бы те навестили соскучившуюся бабушку и порадовали женщину в расцвете лет напоминанием о том, что годы уходят и пора превращаться в старуху.

Честно говоря, мне не было никакого дела до моей тёщи, как зятю, но с общечеловеческой точки зрения, я всегда думал о том, что нужно людям от своих внуков? Пока, кроме ответа — что смерть не за горами, ничего более достойного надумать не смог.

Сегодня у меня были планы прогуляться по городу, купить интересную книгу и навестить тренажёрный зал. Месячный абонемент, в который, я купил на днях и сегодня впервые в этом месяце собирался посетить это заведение насилия над собой. Телевизор был выключен из-за отсутствия позитива, а в музыкальном центре был выбран Sten Getc, с его мажорным саксофоном.

Кошка себя ничем не обозначила, и осталась без завтрака, вылетев напрочь из моей головы.

Я шёл по городу, размахивая своей спортивной сумкой и улыбаясь своим мыслям. Они были спутанные, нереальные, оттого приятные до одури.

В кармане запел сотовый телефон. Запеть-то запел, только песня из него лилась совсем не та, что была на моём средстве коммуникации. Я достал его из кармана брюк и понял, что телефон совсем не мой, а моей драгоценной супруги. Мы купили с ней не дешёвые телефоны, когда в одной из компаний была акция «два сотовых по цене одного». Так что часто путались в принадлежности их к нашим персонам и старались держать и друг от друга на суверенном расстоянии. Отличались они тем, чем могут отличаться два одинаковых сотовых — разными мелодиями вызова.

Номер, высветившийся на экране, мне, конечно, ни о чём не говорил. Я подождал, пока он закончит свою песню и с досадой оттого, что остался без средства входящей связи, снова сунул его в карман.