Трасса "Юг". Парни из 90-х

Уже ночью мы добрались до Мишкиного компьютера. Это был навороченный аппарат – папа-адвокат не пожалел денег. Монитор был просто огромным, чтобы человеку с плохим зрением можно было хоть что-то разглядеть, вот только Мишка уже мало что видел. Иногда он на ощупь лазил в интернет. Друзья, оставшиеся в теплых краях, все еще присылали ему письма.

Мы сидели втроем – Костик, Мишка и я. Шериф и Макс завалились спать в комнате для гостей.

Мишкино обиталище удивило меня. Похоже было, что все усилия высокооплачиваемого дизайнера были нарочно сведены на нет: итальянская мебель была расставлена в самых неожиданных местах; прямо из пола торчали светильники на тонких ножках, как будто светящиеся галлюциногенные грибы; подозрительно большая кровать стояла как-то косо, причем прямо перед ней, в ногах, громоздился широкоэкранный телевизор на подставке. Тут же в беспорядке валялась одежда.

Приглядевшись, я понял еще кое-что. Комната не желала ничего рассказывать о хозяине: тут не было ни книжных полочек со всякими игрушками и безделушками, ни постеров на стенах, ни раскрытых на интересном месте журналов. Только темный застекленный шкаф с дисками. Вот дисков было действительно много, но по названиям трудно было понять, каков их слушатель. Даже Костик, осмотрев первые полки, в изумлении развел руками.

Мишка, впрочем, ничего не заметил. Он включил компьютер и попробовал влезть в свой почтовый ящик. Не получилось. Тогда он позвал нас.

Костик ввел его пароль и обнаружил несколько непрочитанных писем. Одно, кажется, от девушки. Он скопировал текст и вывел на монитор самыми крупными буквами. И отошел от стола.

Потом, много позже, я спросил Костика: что же было в том письме? Он ответил, что специально не вчитывался, тем более что написано было латиницей; ему запомнилась одна-единственная фраза: «я не буду ничего объяснять». Даже в транслитерированном виде, а может, именно поэтому, эти слова выглядели ужасно. Так сказал впечатлительный Костик.

Прочитав письмо, Мишка закрыл его и обернулся.

– Это был подарок, – сказал он. – Подарок на совершеннолетие.

– Отвечать будешь? – спросил я.

– Уже не нужно. Впрочем... я напишу. Проверь, правильно или нет.

Он опустил пальцы на клавиатуру и, мучительно вглядываясь в экран, написал одну фразу. Я подошел и посмотрел. Ответ был таким:

СПАСИБО ЗА ВСЕ.

– Всё правильно, – произнес я и щелкнул мышкой, чтобы ответ отправился адресату.

Я зашел и на Lenin-35. Мне писем не было. Оставалось доехать до Волгореченска.

Потом мы с Костиком не удержались и залезли на ленту новостей. Мы искали упоминания о бурной ночи в Новосволоцке, хотя я с удовольствием прочел бы, что мерзкий городишко накрыло ядерным взрывом мощностью в двести килотонн. Но мы не нашли ровным счетом ничего. Очень может быть, что в Новосволоцке разборки посреди города в порядке вещей.

Следующим адресом в Мишкином списке избранного оказалась какая-то невнятная порнушка. Чтобы ее посмотреть, надо было заплатить: Мишка признался, что иногда использовал свою кредитную карту именно для этого. Мы посмеялись, потом выключили компьютер и стали смотреть видео.

Утром мы проснулись поздно. Мишки не было ни в его комнате, ни в гостиной, ни в стеклянной башне. Похоже, дом вообще был пуст. Поднявшись на вышку, я огляделся и увидел Михаила внизу: он сидел, как в кресле, на корнях громадной сосны, и как будто дремал; у ворот я заметил вчерашнего охранника. Спустившись в сад, я кивнул охраннику, подошел к Мишке и потряс его за плечо.

– Петр, ты? – переспросил он. – Долго же вы спите.

– Всю прошлую ночь носились, как потерпевшие, – сказал я. – Хоть у тебя отоспались.

– Я у тебя не спросил вчера: почему вы путешествуете?

– Это не путешествие, это экспедиция. Есть одно дело в Волгореченске… а может, и дальше.

– Такое непростое дело?

– Ну да. Тяжелый случай.

– И когда отправляетесь?

– Сегодня.

Мишка вздохнул. Потом сказал:

– Мы еще в сауну не сходили. У нас и бассейн есть.

– Бассейн?

– Там, за домом. Прямо из парилки можно нырять. И подсвечивается ночью.

– Я в Египте в таком купался.

– Вечером не будет никого.

– Ты, Миха, и мертвого уговоришь. Только я до сих пор не понял: ты пригласил людей с улицы. Неизвестно кого. Мы тут жрем, пьем, на гитаре твоей играем. А ты приглашаешь у тебя зависнуть. У вас что, принято так?

– Принято совсем иначе. Но я здесь недавно. Считай, что я еще не привык.

– Нет, Мишка. Ты что-то темнишь. Я бы подумал, что ты... из этих, но ты не похож. Ты уж извини.

– Ты говоришь, как мой отец. И ты совершенно не прав.

– А чего ты так волнуешься? Может, ты все-таки... – я показал жестами. Скорей всего, Мишка не разглядел или не понял шутки. А я уже жалел, что пошутил.

– Просто я хотел бы с вами поехать, – выговорил он наконец. – В команде.

– Да сказал бы уже сразу. Но... нафига тебе это? Тебе глаза лечить надо, операцию делать. А не по трассе гоняться. И вообще...

– Балласт не нужен?

– При чем тут «балласт – не балласт».

– То есть, ты думаешь: вот человек от скуки бесится?