Трансгалактический Моджо-тайп

Смотри, это моя гостиная, она же прихожая, она же кухня, она же библиотека, она же спальня, если я вдруг не сумею доползти до кровати. А еще это святилище, и каждая вещь здесь носит собственную печать святости, а случайных нет вообще, если не считать вон те пластиковые оленьи рога на стене. Я не помню, как они оказались в моем доме, просто появились и все. Этот факт меня слегка смущает, и я их не выбрасываю исключительно для того, чтобы в этом мире сохранялось хоть что-то, способное меня смутить.

Но все остальное – реликтовые памятники моей в высшей степени забавной судьбы. И я храню их с тем сентиментальным упорством, на которое способны лишь люди, не скрывающие от себя, что все лучшее в их жизни уже случилось. Я же еще совсем недавно не знал, что встречу тебя.

Напольная вешалка у двери. Звезда моей коллекции, она с планеты Миссури. Однажды там рванула подпольная фабрика по производству контрафактного салазарина. Эта фабрика пряталась прямо под гнездом орла, у нее была общая стена с офисом шерифа. Позже шериф так и не смог этого объяснить. Многие считают, что с продажи колес ему шел неслабый процент. Но я был на заседании суда, где шериф выступал в качестве свидетеля. Я видел глаза этого немолодого уже человека. И я абсолютно уверен, что он ничего не знал о проклятой фабрике, а вопрос „как это вообще возможно?“ задавал себе чаще, чем это делал государственный обвинитель.

Так вот, окна его офиса выходили на реку, за которой начиналась уже другая область, с другим шерифом. Во время взрыва эту вешалку унесло взрывной волной за реку. Вешалка воткнулась в кузов грузовика и убила свинью, которую везли на выставку. Это была какая-то необычная свинья, за ней медалей и премий числилось больше, чем за всем звездным флотом Объединенного Человечества. Это была такая свинья, что заседание суда хотели начать с минуты молчания. Ну, точнее, я подозреваю, что хотели, доказательств у меня, к сожалению, нет. Я, конечно, спросил об этом судью, но тот ответил: „Без комментариев“, – а потом меня хотели прогнать с заседания, и если бы не закон о свободе прессы, точно прогнали бы. И правильно бы сделали, что уж там. Не стоит задавать такие вопросы прямо во время оглашения обвинительного заключения.

В общем, мне пришлось выложить крупную сумму, чтобы эту вешалку не подшивали к делу. А потом вынести немало неудобства и удивлённых взглядов по дороге домой на Бахрейн. Рискну поставить весь гонорар за статьи о рейде на то, что я был единственным кретином за последние лет пятнадцать, который путешествовал по космосу с напольной вешалкой…»

Борт флагмана Дальней Разведки «Месть Королевы Анны»

Если верить таймеру моей консоли, прошло сорок минут. Моим внутренним часам доверять нельзя. Они и в лучшие времена меня частенько обманывали, а сейчас и вовсе напевают старую добрую песенку о вечности ожидания.

На платформе управления флагмана дальней разведки «Месть Королевы Анны» все по-прежнему: сухие приказы и сухие отчеты, большая часть которых слишком специфические, чтобы их могла понять такая сухопутная крыса, как я. Еще пара минут неизвестности, и мои нервы не выдержат, я начну с безумными глазами носиться по платформе, вопя о толике информации, способной спасти мой обваливающийся мозг.

– Есть картинка, – сухо произносит какой-то мальчишка в паре метров от меня.

Сколько ему, 21? 22? В этом возрасте меня депортировали с Бета-Массачусетса. Я был взрывоопасной смесью любопытства, наглости и желания выпендриться. А у этого щенка него даже голос не дрогнул!

– Вывести на монитор, – сухо приказывает Командор, и часть сферы слева от меня тускнеет и превращается в консольный экран.

Я застываю, боясь пошевелиться и дать хоть один повод изгнать меня с платформы. Только не сейчас. Клянусь, я этого не переживу!

Сначала мне трудно понять что-либо, я щурюсь, скалю зубы, и, кажется, не дышу. На экране большой кусок камня. Это видимо одна из многочисленных лун системы. Или все-таки планета? Нет, все же луна. Кажется. Караул, пошла информация, но она вот-вот снесет последние плотины моего дряхлого рассудка. Люди! Что же такое я, черт побери, вижу? Но нет, я не дам холодной стерве под командорскими погонами поиметь Тома Ханта. Не сегодня. Я сжимаю зубы так, что они едва не начинают крошиться, и молчу. Я вою про себя и нещадно пытаю подлокотники кресла, но вслух не выдаю ни звука.

Огромный камень медленно вращается на экране. Видимо, над ним сейчас летит зонд, это с его камеры мы получаем картинку.

– Спутник 1050, – сухо диктует девушка лет 25, сидящая впереди меня, – светлая сторона. Атмосфера отсутствует. Вероятность удачной бактериальной бомбардировки – 0, 097 %.

Я замечаю какое-то движение. Другая девушка отрывает глаза от монитора консоли и смотрит на докладчицу. И в ее глазах… что это, ужас?