Трансформация

— Чего же эта стая до сих пор не разнесла базу муров? Со стороны та выглядит не очень: в разы меньше нашего стаба, вместо стен лишь забор, — я представил себе, что как бы хорошо было если операция случилась на сутки позже: мы приехали, а базы муров уже нет.

— Сложно сказать, может разнесли бы, а может и нет. Пробежать километр под огнём из крупного калибра это не шутка, если всю мелочь положить, то через минное поле вовсе некого будет гнать.

— И долго ещё им собираться в эту орду? Я так понимаю, что там счёт уже будет идти на тысячи особей, и тогда уже и Южный можно на зуб попробовать?

— Орда безусловно снесёт Южный, и собраться может быстро. Десятка два элитников смогут привести не меньше тысячи заражённых, а то и все две. Но я думаю, такую массу тварей у нас не прозевают, да и сложно на окрестных кластерах в одном месте прокормить такую прорву плотоядных, а к оперативному планированию и координации действий на значительном удалении твари не способны, даже самые развитые из них. Ну, по крайней мере, хочется на это надеяться.

— А как ты думаешь, сколько сейчас вокруг нас элитников и заражённых вообще?

— Элиты, осталось не меньше двух штук. А всего заражённых не менее сотни. Но управляет ими какая-то умная тварь, раз сумела оценить перспективы штурма подвала. И это плохо — снаружи наверняка засада и сидеть она будет до самого последнего момента.

Весь следующий день прошёл в тягостном ожидании, не имея запасов приходилось растягивать воду и живец. К последнему я не прикасался вовсе, раненому он был нужнее, оставил лишь глоток, чтобы во время бегства не подвели дрожащие руки.

Наконец, Джонсон объявил часовую готовность. Я было направился к по-прежнему раскрытой двери, но он меня остановил:

— Не время. Снаружи кто-то есть наверняка, выдернет, глазом моргнуть не успеешь.

Его слова вскоре подтвердились, осыпавшаяся бетонная крошка вперемешку с зелёными квадратиками керамической облицовки стен, предваряли грохот спрыгнувшей откуда-то сверху туши одного из особенно развитых монстров. Заражённый не стал яриться у входа в бесплодных попытках добраться до нас, а словно забыв о присутствии в подвале вожделенной добычи, энергично затопал в направлении ближайшей границы кластера.

Командир объявил, что вот теперь «пора» и времени у меня будет пятнадцать минут, а ровно через двадцать три мы должны покинуть этот кластер.

Я бежал вдоль рядов брошенных машин, каждую дёргая за ручку и неоднократно дверь очередной машины открывалась, но либо в замке, отсутствовали ключи, либо они находились в положении включенного зажигания. В этом случае тоже не было никакого результата — аккумулятор разряжен, да и бензин скорее всего выработан на холостых оборотах.

Наконец, я увидел «классику», старую кофейного цвета «шестёрку». Дверь закрыта, но молоток в три секунды решает эту проблему. Сейчас нужно спокойно сделать всё как объяснял Джонсон: толстый красный провод это плюсовой, коричневый с синим скрепляем изолентой, и красным нужно чиркнуть по обоим проводам; автомобиль должен завестись.

С замиранием сердца я замкнул цепь, затрещал стартер, крутанулся маховик, проворачивая коленвал, мотор чихнул и завёлся. Ура! Теперь главное не заглохнуть. Работая педалью газа вывел работу двигателя на стабильные обороты, включил первую передачу и не жалея чужого сцепления тронулся.

Джонсон ждал у дороги и мне не пришлось ехать к подъезду. Я был уверен, что управился минут за пять, но за это время человек на одной ноге не смог бы подняться на улицу и проскакать почти сто метров. Ответ на вопрос о потраченном времени меня обескуражил, оказывается я потратил больше отведённого лимита и теперь у нас остаётся чуть более пяти минут на пять с половиной километров пути, из которых первые сотни метров необходимо проехать по пустырю, где двумя сутками ранее прошли наши танки.

Детище отечественного автопрома в полной мере отвечает гордому званию «народный автомобиль». Высокий клиренс и короткие свесы вкупе с небольшим весом позволяют ехать по бездорожью, лишь бы грязи не было.

Можно на жигулях и разогнаться до серьёзных «ста двадцати». Потеряв на пустыре едва не половину временного запаса, я выжимал максимум из семидесяти-сильного двигателя. На прямых участках лёгкая машина, с формами далёкими от требований аэродинамики, в некоторые моменты едва ли не отрывалась от асфальта и тогда приходилось сбрасывать скорость, чтобы тут же снова вдавить педаль в пол.