Трагедия русского офицерства

Изначально основным принципом комплектования, закрепленным в самом названии армии, был добровольческий. Создание первых частей было описано выше. После возвращения из 1-го Кубанского похода лишь немногие офицеры покинули ряды армии, но взамен пошел поток новых добровольцев. "Все были молодые офицеры, все фронтовики, почти всем пришлось пробиваться сквозь большевицкие заставы, в пути терять своих компаньонов; и все неделями и месяцами бродили по Югу России с одной мыслью - в Добровольческую армию! Армию они не застали на Дону и им пришлось осесть по станицам и хуторам, скрываться и путаться - многим без денег. подаянием....Опрос был строгий и пристрастный: "Почему Вы не сочли для себя нужным явиться значительно раньше?" Заявления, что они прибыли из Смоленска, Москвы, прямо с фронта, не считались уважительными. "Вы - полковник?" Потрудитесь представить двух свидетелей". Эти и подобные им вопросы несколько задевали самолюбие являвшихся, но "явка с опозданием" повелевала снести это безропотно"{547}. Следует заметить, что весной 1918 г. переход границ, тщательно контролировавшихся большевиками, был не менее рискованным чем зимой 1917-1918 гг. в пору "охоты" на офицеров на южных станциях. Один из офицеров вспоминал, что в районе Суджи, где ему удалось пересечь границу, около пропускного пункта валялось до 80 трупов{548}.

Кроме того, в города Юга России были посланы эмиссары Добровольческой армии для набора офицеров. В местных газетах обычно помещались объявления о собрании офицеров, на котором выступал представитель армии, после чего проводилась запись добровольцев. Результаты были разными. Имеются, например, следующие данные о пополнении 1-го Офицерского полка. В ст. Каменской в первый же день записалось более 20 офицеров из тех, что не успели в свое время добраться до Ростова и после прихода немцев записались в донской отряд. В Одессе на собрание пришло около 200 чел., из которых записались добровольцами 150, но большинство (за исключением 20 чел.) свернули по пути в Южную армию, через месяц прибыла еще партия в 87 чел. В Александровске на собрание явилось до 150 офицеров, выехало 30. Кременчуг, Бахмут, Павлоград и некоторые другие города (где украинские власти не допускали собраний) дали по несколько десятков офицеров, Екатеринослав - 100.

В двух крупнейших центрах - Харькове и Киеве дело обстояло по-разному. В Харькове об армии уже хорошо знали, но украинские власти препятствовали деятельности ее представителей, и никаких собраний проводиться не могло. Сначала на Дон уезжали одиночки или маленькие группы - тайно или с ложными документами, но потом стали выезжать и большими партиями, организованно и даже с оружием. Всего выехало около 2000 офицеров, гораздо меньше того, что могло бы быть. Киев же дал ничтожное пополнение: помимо особой трудности работы для представителей Добровольческой армии, местное офицерство "укрылось" постановлением какой-то группы офицеров, побившего все рекорды непонимания обстановки и лицемерия ("Мы должны быть в полной готовности, ввиду скорого восстановления неделимой России под скипетром законного Монарха силами самого русского народа"), обращавшимся к населению с просьбой "поддержать, помочь офицерам пережить невзгоды революционного времени и оберечь их, жаждущих подвига во благо Родины, от вторжения их во всевозможные авантюры". Несмотря на очевидную постыдность ожидания освобождения "силами народа" без их участия и саму смехотворность его, за демагогическую идею "сохранения себя для будущего" охотно ухватились все слабые духом. Действительно, просившие "оберечь их от втягивания в авантюры", оказались неспособны "оберечь" себя{549}.

В отношении добровольцев армия была связана контрактом (первый период контракта для старых добровольцев закончился в мае, второй - в сентябре, третий - в декабре). Однако 25 октября был издан приказ №64 о призыве в армию всех офицеров до 40 лет. При этом освобождавшимся из армии добровольцам предлагалось либо подвергнуться призыву, либо покинуть территорию армии в семидневный срок. 7 декабря приказом №246 четырехмесячные контракты были окончательно упразднены. Как подчеркивает Деникин, "к чести нашего добровольческого офицерства надо сказать, что приказы эти не только не встретили какого-либо протеста, но даже не привлекли к себе в армии внимания - так твердо сложилось убеждение в необходимости и обязательности службы"{550}.

Мобилизации