Траектория судьбы

В вагоне мы разговорились. Сергей Гаврилович рассказывал мне о базе, которая была на полигоне, посоветовал обязательно побывать в музее, созданном там, чтобы хорошенько уяснить, какие системы создавались у нас в стране и за рубежом, какие из них так и остались опытными образцами и почему не пошли дальше, не были приняты на вооружение.

Постепенно наша беседа дошла и до разговора о родных местах.

– Значит, ты из алтайских краев. Не довелось, к сожалению, там бывать. Слышал только, места те – хлебородные. – Сергей Гаврилович глянул в окно, за которым чистенькие березовые рощицы чередовались с мрачноватыми полустанками, железнодорожными переездами.

– А вот у нас, на Владимирщине, хлеб всегда трудно было выращивать. Нечерноземье, оно и есть нечерноземье – почвы для злаков питанием скудные. Рядом с моей родной деревней Федотово – сплошные известняки. Что на них родится? Сколько помню себя мальчишкой, там карьер разрабатывали, и мы бегали туда играть. Если время, конечно, позволяло.

– Видно, рано пошли работать, Сергей Гаврилович?

– Да уж раньше, наверное, некуда. С шести лет – в поле. Больше все, конечно, с картофелем мыкались – на него была вся надежда: хлеба-то лишь до нового года семье хватало. Чуть подрос, летом – на сенокос, а осенью – заготовка дров на зиму да на продажу. Любил мастерить всякую всячину, строгал, пилил. В десять лет, помню, маслобойку соорудил. Даже соседи приходили и просили попользоваться.

Симонов улыбнулся давнему своему воспоминанию. Чувствовалось, что оно его растрогало.

– А я в школе замахнулся было на вечный двигатель, да только не заработала моя конструкция тогда, – поделился и я своими воспоминаниями детских лет.

– Ты действительно слишком замахнулся – нам до революции приходилось более реально на вещи смотреть. Мастерили прежде всего то, что в хозяйстве ход имело, пользу приносило. Я и в кузнице, когда учеником был, все больше выполнял работу, которая крестьянину нужна была: ковали подковы, наваривали сошники и лемеха к плугам, лудили посуду и исправляли замки. Там-то и приобрел вкус к металлу. Там-то и понял его великие возможности в умелых руках человека.

– У меня тоже с кузницей нашей деревенской связаны самые сильные впечатления. Первые соприкосновения с металлом, работа с ним всегда волновали.

– Хорошо, что ты испытал такое же чувство. Именно оно во многом двигало и моим стремлением стать мастером по металлу, привело меня на фабрику, а потом в Ковров, в литейный цех, позже – на оружейный завод.

Симонов вдруг усмешливо прищурил глаза:

– Вот скажи мне: ты любишь разбирать механизмы?

– Еще бы! – воскликнул я. – И собирать, и опять разбирать, докопавшись до каждого выступа, шлица, углубления, до каждого винтика, чтобы понять до тонкостей, что и как работает.

– Вот приедем на полигон и займись поначалу именно этим: разобрать – собрать каждый образец. Почувствуй руками и глазами конструкции в металле – и ты многое поймешь еще лучше, и легче будет доводить свой образец.

– Обязательно, Сергей Гаврилович, сделаю это, – пообещал я Симонову.

Я благодарен судьбе за очередную «случайность» – за нашу встречу с конструктором Симоновым. Ведь меня, неизвестного молодого сержанта, в августе 1942 года впервые привез на подмосковный полигон сам знаменитый Симонов. Туда, где в последующие 4–5 лет прошло мое конструкторское становление: от поражений – к первому успеху. Ну, разве это не подарок судьбы?..

Приехав на полигон, мы с ним расстались. И встретились снова здесь же лишь на завершающем этапе Великой Отечественной войны: и как товарищи, и как конкуренты – представляя комиссии аналогичные образцы – самозарядные карабины. В том творческом соревновании конструкторов победил Сергей Гаврилович. Карабины наши были под новый в то время патрон образца 1943 года. Это было принципиально новым этапом в создании автоматического стрелкового оружия. СКС-45, самозарядный, 7,62-мм карабин системы Симонова наверняка знают многие: видели хотя бы издалека, хотя бы по телевизору, хотя бы на картинке. Много лет именно с этими карабинами стояли кремлевские часовые на посту номер один – у Мавзолея Ленина.

Подмосковный научно-исследовательский полигон представлял из себя небольшой военный городок, со штабом, казармами для солдат, служебными зданиями, жилыми домами, гостиницей, клубом, магазином.

Самой примечательной особенностью затерявшегося в лесной чащобе гарнизона была его хорошая материальная база, рассчитанная на ведение научных и испытательных работ. Оборудование для проведения экспериментов и исследований было там самым современным. В небольшой мастерской стояли различные станки, сварочные аппараты, «термичка» для закаливания деталей, был даже отдельный слесарный цех.

Испытания образцов оружия проводились на так называемых направлениях, представляющих собой километровые просеки в лесу, расположенные друг от друга на удалении в полкилометра. В начале каждого направления – небольшой домик. В нем размещались оборудование, приборы, необходимые для проведения испытаний.