Тотем Козерога

успеем. Грузовики вызвал, в пути. Сменим, так сказать, место дислокации… Что?

Да, на подмосковную базу. Там и оборудование лучше и людишек умных побольше…

С каждым услышанным словом по телу прокатывались волны жара и холода. В груди то

полыхало пламя, то завывала ледяная вьюга. Руки и ноги занемели, кровь в венах

застыла, обросла колючими льдинками. Бешенство накрыло удушающей волной,

заполонило разум. Осталось одно всеобъемлющее желание — прибить лживых тварей. Я

ощутил, как по пальцам с сухим треском побежали мелкие синеватые искорки.

С поразительной легкостью воззвал к подвластным энергиям и силам. Поднял взгляд

на тонкую исцарапанную дверь, скрипнул зубами. Из комнаты еще доносился голос

Данилова. Майор докладывал, убеждал и уговаривал, хвастался, лебезил…

Дверь разнесло на несколько кусков, выломало с мясом из лутки. Обломки швырнуло

в комнату, разбросало по полу. Я переступил порог и огляделся.

Тот же беспорядок, сор и грязь, окурки, куча электроники и рассохшейся мебели.

За дальним столом сидел Данилов с телефонной трубкой в руках. Глаза выпучены от

испуга и неожиданности, лицо бледное. Недокуренная сигарета выпала из губ, упала

на клавиатуру компьютера. В динамике мухой жужжал чей-то голос, требовал

внимания и повиновения.

Я оскалил зубы в злой усмешке. Медленно, чеканя шаг, подошел вплотную. Данилов

хрюкнул и отодвинулся. Тяжелая челюсть отвисла, на лбу выступили капельки пота.

— Лаять по команде, говорите… — произнес я. Голос получился низким, рокочущим.

Язык царапали растущие клыки. — Обманывать нехорошо, Алексей Григорьевич! А как

же Россия-матушка? Славянский дух? Гордость и сила русичей?.. А я дурак взял и

поверил…

Данилов очнулся от ступора. Преувеличенно осторожно положил трубку, достал из

пачки новую сигарету и чиркнул колесиком зажигалки. На лице появилось задумчивое

выражение. Майор пожевал фильтр, выдохнул облачко дыма. Маленькие глаза пошарили

по кабинету, стрельнули в сторону разбитой двери. На толстых щеках проступил

лихорадочный румянец, лоб избороздили глубокие провалы морщин. Данилов сглотнул,

прокашлялся.

— Сашка, я объясню! — пророкотал он. — Не делай поспешных выводов. Жизнь сложная

штука. Приходится делать ставки, играть… Политика — грязное дело. Иногда чтобы

достичь вершин, надо предварительно искупаться в дерьме.

— Мне плевать! — прошипел я, пристально глядя в бегающие глаза майора. — Вы

солгали! Понимаю, хочется выбраться наверх. И для этого не грех пройти по

головам и трупам. Но вы ошиблись, Алексей Григорьевич, выбрали не ту цель… Я

ухожу!

Отвернулся и сделал шаг к двери. Зверь в душе требовал накинуться на солдата,

разодрать горло, отомстить. Но здравый смысл гнал прочь.

— Стоять! — взревел Данилов. Вскочил со стула и грохнул кулаком по столу.

Широкоскулое лицо побагровело, пошло пятнами. В ложбинке раздвоенного подбородка

сверкнули капельки влаги. Майор хлопнул ладонью по поясу, щелкнул застежкой

кобуры. — Никуда ты не уйдешь!

Командир спецназовцев сверкал глазами, тяжело и надрывно дышал. Толстые пальцы

теребили рукоять пистолета. Я хмыкнул, поразившись быстротой, с которой майор

пришел в себя.

— Не для того я три месяца тебя искал, чтобы ты взял и ушел, — сказал Данилов

спокойнее. — Ты собственность, Саня… Собственность правительства. И твой талант

тоже. Он должен служить на благо…

— Только не говорите — Отечества, — фыркнул я, сложил руки на груди. — Знаете,

Алексей Григорьевич… Есть разница между государством и Родиной. Я Родину люблю.

А страна и правительство — стадо ожиревших ублюдков вообразивших, будто им дана

власть над судьбами, душами и телами людей. Вы ничем не лучше Совета Старейшин,

хоть и прикрываетесь красивыми словами: долг, честь, гордость… И потому

прощайте! В будущем может и свидимся, но при других обстоятельствах.

На выходе краем глаза заметил движение — майор схватил телефонную трубку, быстро

набирал номер.

Сейчас будет жарко, — мелькнула мысль, — Придется поднапрячься. Защитных

заклятий не знаю, как впрочем, и атакующих. Из того набора, коим овладел надо

извлечь максимальную выгоду. Молнии, регенерация, ускоренное движение и немного

управление землей…

Я выскочил в коридор и торопливо пошел к выходу из здания. Обогнул раскрытую

настежь дверь по правую сторону. Скользнул равнодушным взглядом и двинулся

дальше. Но тут в мозгу щелкнуло, вспыхнула идея. Я вернулся и заглянул в

комнату. Когда-то давно здесь была мастерская. Посреди комнаты остовы токарных

станков, разбросаны детали, гайки и шестерни. Пахло застарелым машинным маслом,

металлом. В углу целая куча железной стружки. А у фундамента одного из станков

лежали несколько больших, с кулак размером, ржавых шарикоподшипников. То, что

нужно!

Мысль уцепилась за железяки, проникла внутрь. Перед глазами появилась картинка:

цветные пятна, узоры… Я интуитивно направил усилие, начал говорить с металлом.

Получилось! Подшипники подпрыгнули в воздух словно живые, завертелись и

закружились в хороводе. Сначала медленно, затем быстрей. Воздух взвыл,

засвистел. Посреди комнаты возникло мутное сероватое колесо. Через секунду

рассыпалось, подшипники зависли в ожидании.