Тотем Козерога

— Интересно… — пробормотал ученый, поправил очки. — Возьмите, молодой человек!

Камышев выудил из недр портфеля молочно-белый стеклянный шарик размером с

крупную вишню и бросил мне. Я поймал на лету, покатал в ладони. Тяжелый и

гладкий, холодный. Стекло вспыхнуло изнутри ярким белым светом. По гладкой

поверхности побежала сеть трещин. Раздался сухой хруст, и на ладони осталась

небольшая горка белого порошка. Данилов сдавленно хрюкнул. Глаза майора полезли

из орбит, а челюсть отвисла. Даже ведьмак вышел из ступора, посмотрел с

неподдельным интересом.

Ученый приподнял светлые брови, вновь полез в портфель. Сонливость как рукой

сняло.

— Чудесно… как чудесно… — произнес Камышев. — Попробуем другим.

Я высыпал белую труху на пол, струсил пыль с ладоней. Ученый сразу всучил

кривоватый коричневый корешок. Я повертел в руках, потрогал выступы и

неровности. Что за растение?..

— Корень мандрагоры? — постарался угадать я. — Что с ним делать? Съесть?

— Прислушайся к ощущениям! — резко сказал Камышев. — Попробуй мысленно

потянуться!

Я пожал плечами, но послушно сосредоточился на корешке. Шершавая древесина

потеплела, появилась вибрация. Но почти сразу исчезла, кожу кольнуло холодком. Я

попытался вызвать уже привычное состояние транса. Не получилось. Сила

спряталась, затаилась. Похоже, истощил себя во время короткого боя со

спецназовцами…

— Не получается, — фыркнул я, вернул деревяшку ученому.

Тот жадно схватил, бросился к окну. Посмотрел на свет, повертел. Узкие плечи

вздрогнули, раздался приглушенное аханье. Камышев повернулся, преувеличено

спокойно подошел к майору и показал корешок. Я заинтересовался, присмотрелся

внимательнее. Только теперь заметил, что коричневая кора поменяла цвет, стала

желтоватой. Кое-где расползлись и буро-зеленые пятна. А с кончика торчал

тоненький молодой побег. На глазах вытянулся, выбросил вбок зубчатый листик…

Ученый повернул голову в мою сторону и подслеповато сощурился. Торопливо прошел

к мешанине электроники в углу, защелкал тумблерами. Быстро пробежался пальцами

по клавиатуре, посмотрел на столбик текста на одном из экранов. Гул вентиляторов

стал громче. Загорелись лампочки на нескольких приборах, стрелки на шкалах

зашевелились, поползли вправо.

— Молодой человек, будьте добры… — попросил Камышев.

Я покорно встал, подошел к ученому. Он ловко накинул на меня паутину проводов,

прикрепил к вискам и ладоням присоски контактов. Набрал на клавиатуре несколько

команд, уверенно нажал «enter». Щелкнул еще парой тумблеров и уставился на

крайний монитор. Я тоже глянул, похлопал глазами. На экране медленно плавали

цветные пятна. Сбоку возникло маленькое окошко, поползли строчки цифр, появилась

ломаная диаграмма. Камышев щурился, морщил лоб и шевелил губами.

Во мне начало копиться раздражение. Никогда не любил больницы, врачей и вообще

ученых. Это самые страшные люди, лишенные всякого гуманизма и человеколюбия.

Поголовно — пришибленные, увлеченные собственной работой. Остальные для них –

расходной материал, который в целях науки можно покромсать, разложить по

полочкам, изучить. А собирать обратно не обязательно — потери оправданы, разум

восторжествовал!..

Из задумчивого состояния вырвало движение Камышева. Ученый повернулся ко мне,

схватил ладонь и резко надавил. Я ощутил укол, острую боль. Рефлекторно

дернулся, вскрикнул. Вырвал руку из клешней Камышева, сжал кулак. Из-под пальцев

сочилась густая темная кровь, вяло капала на пол.

— Пошли вы со своими тестами! — заорал я разозлившись. — Лабораторной крысой

быть не соглашался!

Сорвал с висков и ладоней присоски, отшвырнул сеть проводов. Стиснул зубы и

пошел к двери. Хватит, достаточно погостил!.. У двери наткнулся на ведьмака.

Седой загородил выход, выставил руку.

— Уйди! — прошипел я.

— Сашка, не пори горячку! — громыхнул Данилов из-за спины. — Успеешь сбежать.

— На фиг! — рыкнул я.

Задумался, как бы обойти ведьмака, еще раз попробовал призвать силу. Внимание

привлек надсадный гул. Я оглянулся на звук, удивленно приподнял брови.

Электроника в углу натужно ревела. Два из трех мониторов погасли, на третьем

плясали бесконечные столбцы цифр, выскакивали сервисные сообщения. Камышев

прилип к пульту, суетливо стучал кнопками, тумблерами, ручками настройки.

Попутно пытался читать с экрана. Но тут раздался душераздирающий треск.

Откуда-то снизу брызнула струя черного дыма, запахло паленой проводкой и

микросхемами. Последний монитор мигнул синим и умер. Наступила тишина.

Ученый обессилено откинулся на спинку стула, прикрыл глаза и перевел дыхание.

Собрался с силами, стер честный трудовой пот со лба и лысой макушки, встал со

стула. Достал из кармана халата бумажную салфетку, принялся деловито протирать

очки.

— Ну? — прогудел майор. — Что скажешь, Егор Юрьевич?

Камышев посмотрел снизу вверх на гиганта в военной форме, поморщился и тихонько

чихнул. Тщательно протер стекла, надел очки и поспешил отойти подальше от

здоровяка Данилова. Видимо, громадный и звероватый майор внушал худосочному и

мелкому ученому подсознательный ужас.

— Что сказать… — пробормотал Камышев. Прошелся по комнате, старательно огибая