Тотем Козерога

почерневшими розами. Грядка с переплетением нитей и побегов, похожих на грязную

проволоку — когда-то тут росли огурцы. Покосившийся забор и устрашающе-белые

силуэты деревьев. Голые скелеты ветвей тянули искореженные пальцы к черному

небу. Луна присела отдохнуть на верхушке знакомой вишни.

Сердце трепыхнулось, словно пойманная птица. Я услышал звонкий детский голос. Он

то возвышался и летел к небу лишенному звезд, то затихал, превращался в

невнятное бормотание. Ребенок разговаривал сам с собой, иногда пел и заливисто

смеялся… Я задрожал и закусил губу, но боли не ощутил. Этот голос жил в моей

памяти и порой наполнял душу светлой грустью. Но чаще просто спал под тяжким

грузом более поздних воспоминаний…

Я медленно подошел к дереву. Мальчик сидел на развилке веток, болтал ногами.

Голос парнишки стал тише. Наконец умолк совсем, и я ощутил взгляд. Будто легкий

ветерок скользнул по лицу, обежал руки, плечи и грудь, вернулся обратно. Мысли

вышибло порывом ледяного ветра. Холод сковал руки и ноги, добрался до горячего

сердца и превратил в айсберг. Я задушено охнул и едва не упал на колени. Но

усилием воли удержал рассудок на грани, не позволил инстинктам и страхам взять

верх.

Бледные губы мальчика растянулись в усмешке, обнажились ряды маленьких и острых

как у ножовки зубов.

— Привет! Я ждал тебя.

Лунный свет окружал маленькое тело серебристым сиянием, выхватывал из темноты

черты по-детски пухлого лица, взъерошенные светлые волосы. Он походил на

обычного ребенка, но не был им. Вместо глаз — две аккуратно пришитые цветными

нитками пуговицы. Одна большая и блестящая, с четырьмя дырочками. Вторая

поменьше, черная, с двумя отверстиями — такие, как правило, висят на брюках.

Ноги деревянные, аккуратно оструганные и окрашенные в телесный цвет. При

движении в коленках раздавался отчетливый скрип, блестели головки небольших

болтов.

Страх отхлынул, оставил после себя пустоту. Язык онемел, подчиняться не желал. Я

прокашлялся, извлек из горла звук и заставил губы изогнуться в нужное положение.

Осторожно сказал:

— Здравствуй… Но как?..

— Я знал, что ты придешь, — отвел мальчик раньше, чем я успел задать вопрос. –

Рано или поздно… Ты не мог не явиться. И ты успел…

— Успел к чему? — спросил я. — И кто ты такой?

— Он идет за тобой по пятам, — загадочно сказал малец. Засопел, понюхал воздух.

— Тебе удалось немного оторваться, но он совсем близко. У нас мало времени, я не

смогу ответить на все твои вопросы. Поэтому спрашивай только то, что тебя

действительно интересует. Поторопись!

Существо поболтало ногами, устроилось поудобнее. Ноздри по-волчьи дергались,

ловили запахи, разноцветные пуговицы глаз слепо шарили в пространстве. Но я знал

— оно видит меня так же хорошо, как и я его. Язык не поворачивался назвать

мальчиком, слишком уж необычно и страшно выглядело. Не человек, а кошмарное

подобие, гротескная кукла.

— Это сон? — спросил я и сделал широкий жест рукой.

— Да, — ответило существо, звонко и беззлобно хихикнуло. — Всего-навсего… Но

учти, порой сны гораздо хуже реальности. Ты и сам ощутил. Тут можно умереть или

заблудиться, навеки стать узником. Дорога Сна туманна и призрачна, строится на

обмане, химерах и безумстве. Она простирается бесконечно далеко, и говорят,

ведет к иным мирам. Однако надо быть очень сильным, чтобы не завязнуть как в

болоте, дойти и увидеть светила чужих реальностей. Тебе это пока не подвластно…

— Что Ему нужно? — перебил я.

— Ты, — сказал мальчик, ласково провел ладонью по гладкой древесине. — Конечно

же, ты… Он Мастер Снов, властелин туманного мира. И мы подчиняемся ему, призваны

служить. Лишь затянув тебя в глубины Дороги, опутав ложными видениями и мыслями,

он сможет отобрать силу. Но хозяин не рассчитал. Наряду с его снами обрели плоть

и твои. Потому ты можешь скрываться. Но бегать бесконечно нельзя, ты слабеешь с

каждой минутой. Еще немного и он одержит победу…

Существо умолкло, вновь дробно и радостно засмеялось. Подняло голову к небу и

посмотрело на луну, замурлыкало детскую песенку. Я с неприязнью посмотрел на

острые пилообразные зубы и передернул плечами. Персонаж фильма ужасов. Да и

глаза-пуговицы… Брр… Облик мальчика внушал слепой и безотчетный страх. Я не

знал, стоит ли верить… этому.

— Ясно, — кивнул я. Затаил дыхание и задал самый важный вопрос: — Как мне

выбраться?

Мальчик перестал петь. Резко повернул голову и вперил в меня слепой взгляд.

Долго внимательно рассматривал, изучал. Бледное лицо искривилось в гримасе

страдания. Но тут же разгладилось, снова приняло беззаботно-веселое выражение.

— Найди себя, — сказало существо. — Найди… Ты знаешь, где искать, прислушайся к

интуиции. И скажи мне…

Долгих несколько секунд я смотрел в разноцветные пуговки. В кусках пластмассы не

отражалось ни единой эмоции. Глаза — зеркало души. А если нет глаз, то где

остальное?.. Но он прав, я знал уже довольно давно, но просто боялся. Нет ничего

страшнее для человека, чем он сам. И каждый из нас старается поменьше

заглядывать вглубь темных и потаенных закоулков души. Там может скрываться то,

чего видеть совсем не хочется. Одни стараются быть белыми и пушистыми как