Шмеерсон в это время уже был густо облеплен желающими. Он нехотя размахивал руками, как будто выплывая из потока задаваемых вопросов, но такое плавание ему явно пришлось по душе. В конце концов, весь народ сгрудился под киноэкраном, напрочь закрыв красный кумач стола. Кухтыль с Вовчиком молча наблюдали. Минут через двадцать это буйное помешательство закончилось — довольный экипаж рванул по каютам заряжать свои пленки в фотоаппараты. Шмеерсон заглотил остатки чая, собрал бумаги в одну стопку и удивлённо посмотрел на Мишу с Вовчиком. Для верности он даже очки поправил, но, видя, что зрение его не обманывает, спросил, глядя только на Кухтыля:
— Арбузов?! А вы, что не записались? Как это понимать?! Вы же геолог! Вам это больше всех нужно!
"А клюв не закрылся", — подумал Миша, глядя на Шмеерсона. А у того и точно — от волнения даже слюна вытекла на подбородок, норовя капнуть на бумаги. "Таки капнула", мысленно отметил Миша; встал, прижимая к груди Малый Атлас МИРА и ответил:
— Извините, Иван Моисеевич, я не поеду. Не хочу.
Затем он повернулся и пошел к выходу. У него было непреодолимое желание вывернуть себя наизнанку. Перед Мишей в дверь юркнул Вовчик. Шмеерсон довольно долго стоял с открытым ртом, а затем, произнес "мда…" и пошел к себе.
3
Кухтыль проснулся от родного "Судовое время семь часов тридцать минут. Экипаж приглашается на завтрак!" В открытый иллюминатор доносились знакомые звуки порта — "Геофизик Уткин" стоял у причала. Сначала Миша хотел пойти на завтрак, но выползший червь сомнения посоветовал отодвинуть подальше сию бредовую мысль — не хотелось всяких там объяснений и советов, а Вовчик должен был вернуться с вахты минут через сорок. Миша сладко зевнул и решил лёжа поразмышлять о чайках Баха.
Что именно подразумевалось под мгновенным полётом? Арбузову ужасно хотелось именно сейчас мгновенно свалить куда-нибудь с корабля подальше. На местный пляж, например. Или в кабак какой. Водки выпить натощак. Червь сомнения тут же напомнил о себе — водки натощак ему не хотелось. Или: переместиться домой, в Мурманск… Хотя там зима… Нет, не надолго. А может быть Бах и понятия не имел о том, что писал? Может все это большая фигня? Вряд ли. Секрет должен быть. И где-то рядом.
Когда толстая стрелка часов, висящих над дверью, переползла цифру восемь, в каюту ворвался довольный и пахнущий машинным маслом Вовчик.
— Ну, что, геолог? Москва за нами!?
— Да, уж: — Лениво протянул Кухтыль — отдыхаем и получаем удовольствие. У тебя капуста с Кубы осталась?
Вовчик вытер о штаны руки, открыл рундук, порылся и достал потёртые джинсы.
— На пиво только: — Ответил он кисло и звякнул карманом.
— Да, уж, — Повторился Миша, — и у меня рублей десять американских. Значит, пьем только пиво. И то — хлеб.
В открытый иллюминатор донёсся шум двигателя. Поработав с минуту, двигатель устало фыркнул и заглох. В этот же момент репродуктор объявил, что все записавшиеся на экскурсию, должны проследовать в автобусы. Вовчик, обливая лицо водой около умывальника, подражая голосу из репродуктора, спросил:
— Ну, а мы куда проследуем?
— Сейчас, туристы уедут и рванём покорять местных красоток в город. Окей?
— Окей.
Спустя полчаса автобусы, громко посигналив на прощание, укатили. Кухтыль с Вовчиком на всякий случай заглянули на камбуз, в надежде на то, что им хоть что-то оставили, но вкусная дверь была заперта. Понимающе переглянувшись, они пошли в каюту второго помощника, чтобы получить свои паспорта. Второй презрительно хмыкнув, распахнул журнал, молча ожидая, пока они распишутся в получении документов, громко захлопнул свой гроссбух и отвернулся. И все-таки это была свобода.
Проходя мимо вахтенного матроса у трапа, Вовчик весело отдал тому честь. Вахтенный, угрюмо рассматривая свои кроссовки, только буркнул что-то вроде "Давай-давай".
4
В городе было жарко — хорошо еще, что Миша одел шорты, а не джинсы, как щеголь Вовчик, который оборачивался на каждую встречную женщину, стыдливо прикрываясь полиэтиленовым пакетом с фотоаппаратом — у него взмокла майка, а полотняные китайские штаны заметно потемнели от влаги в районе паха. За пару часов прогулки они удалились от порта довольно далеко; прошли центр города, где в киоске купили по традиционной открытке "Такой-то город ночью" и еще через час нашли, наконец, место, где местное население наслаждалось морем и солнцем. Купив упаковку холодного пива, они расположились у самой воды. До самого заката солнца Кухтыль с Вовчиком посасывали "Хайнекен", зарывались в теплый песок, фотографировались, бултыхались в воде и строили глазки красоткам. Им было хорошо.