Тотал рекол. Жизнь третья.

Следует отметить, что сам Михаил Арбузов оказался в этом рейсе по чистой случайности — в последний момент геофизической экспедиции был предан статус "комплексная", а именно в этот момент Миша был единственным свободным геологом с паспортом моряка на руках в Мурманском филиале объединения "Запморгеология". В соседи по каюте ему назначили молодого моториста Владимира Сергеева или просто Вовчика — абсолютно безбашенного, как сейчас принято говорить. О себе Вовчик рассказывал, что в свободное от рейсов время в круг его интересов входили исключительно порево, жорево и бухло, благо денег на это хватало. Но впервые же дни Кухтыль отметил в молодом человеке недюжинные способности адаптироваться в любой ситуации и всасывать в себя кучу услышанных или увиденных фактов, применяя их в дальнейшем в самых неожиданных ситуациях. По праву старшего, Миша называл Вовчика "на ты". Вовчик, в свою очередь, обращался к Мише, как к Кухтылю, но "на вы", что, скорее всего, объяснялось это двойным уважением со стороны моториста. В общем, жить было можно.

В дальнем конце кают-компании, в кожаном кресле капитана, за столом, застеленным красным кумачом, прямо под киноэкраном (как правило, на судах кают-компания используется в качестве кинозала, а самая дальняя часть как "красный уголок") сидел академик Иван Моисеевич Шмеерсон. Иван Моисеевич смачно докушивал пирожок, прихлёбывая при этом любимый чай с молоком из персональной литровой кружки с надписью "I LOVE USA". Капитан, капитан-наставник и капитан-дублёр сидели чуть поодаль — они что-то тихо обсуждали с первым помощником. Остальной экипаж, жаждавший получить, наконец, официальное подтверждение новости, подтягивался не спеша. Входили в основном попарно, согласно списку проживания в каютах. И рассаживались попарно. Академик Шмеерсон на капитанском месте в другое время смутил бы Кухтыля, но сейчас все происходящее воспринималось, как должное. Заметив пустующий стул возле Вовчика, Миша тихонько пробрался к нему и присел.

Академик сделал последний громкий глоток, поставил кружку, достал из кармана платок, вытер рот, лоб и начал собрание.

— Товарищи! Как я понимаю, вы все уже знаете, что наше судно завтра утром прибывает в город Спейн. — Тут он вопросительно взглянул на капитана-дублёра и, отметив его кивок, продолжал: — Поскольку время стоянки ограничивается одним днём, то руководством экспедиции было принято решение использовать этот день для полноценного культурного отдыха личного состава.

От этих слов по помещению пронесся шепот бурного одобрения. Иван Моисеевич, удовлетворённый реакцией аудитории, приподнял брови и продолжал:

— Мы тут долго совещались на эту тему, вы же понимаете, что государство, которое мы увидим завтра, является капиталистическим, и я бы даже добавил, что однозначно враждебным. Это бывшая английская колония, товарищи. Но… — При "Но" экипаж дернулся в сторону оратора. — Но, товарищи! — Повторил академик и расплылся в широкой дружеской улыбке. — Думается, что на Кубе все уже достаточно купили сувениров для родных и магазины никого больше не интересуют. Хочу предложить всем желающим некий сюр-приииз… — Иван Моисеевич улыбнулся так широко и загадочно, что его очки съехали чуть ли не на затылок. Он развел руки в стороны, как бы показывая размеры сюрприза и выдохнул замершей в ожидании публике следующее: — Вы себе даже не представляете, коллеги, как вам повезло! Дело в том, что остров Тринидад, это важный геологический объект планеты. Это единственное место на земле, где можно увидеть уникальнейшее… асфальтовое озеро!

Публика громко заволновалась, но академик громко и решительно присёк шум аудитории:

— Только представьте себе, как через много лет, вы сидите и рассказываете обо все внукам! Как вы закрываете глаза, а там…

— Асфальтовое озеро!? — Громко ввинтил Вовчик.

Шмеерсон по-отечески грозно взглянул в сторону комментатора, и тот моментально растворился на своём стуле.

— Это не шуточки, товарищи, а серьёзное мероприятие. Мы уже связались с советским торговым представительством и заказали два автобуса. Уверен, что желающих поехать на эту замечательную экскурсию наберется достаточно…

Академик Шмеерсон ещё долго что-то говорил про то, что он там покажет и расскажет, но Миша Арбузов его совсем не слушал. Теребя в руках Малый Атлас и поглядывая на Ивана Моисеевича, он почему-то представил себе, как этот старый гриб пересказывает своим правнукам историю про асфальтовое озеро. При этом Шмеерсон обязательно должен помахивать дряблыми, заплывшими жиром крыльями без перьев. Жуть какая-то… Тут его мысли прервал шепот Вовчика:

— Я так понимаю, что это нам такой подарок за бесплатно дали?

— Ага. — Подтвердил Миша.

— А это обязательно?

— Не думаю, что совсем уж обязательно. Он же что-то говорил про желающих…