Тот самый одноклассник

Ещё один — Лиза оставляет поцелуй на щеке Тани. Обнимающиеся девочки Вадима.

Судя по тому, как Таня вздыхала и то и дело смотрела на стену, она уже представляла картины висящими в детской.

— Здорово, — прошептала она. — Но не думаю, что Вадим согласится.

— Давай так: я возьму несколько ваших фотографий, сделаю наброски, и ты с ним поговоришь. Если он не согласится, то я нарисую только вас с Лизой.

— Хорошо, — вздохнула Таня. — Мне вот этот нравится, очень необычно. — Она показала на первый рисунок, на котором Лиза катается на ноге Алексея.

Мне он тоже нравится.

Настолько, что я хочу закончить этот рисунок. Хочу его себе.

Я по инерции продолжила рисовать, когда в детскую заглянул Алексей.

— Как у вас дела? — спросил весело и замолчал, увидев рисунок, на котором Лиза катается на его голени. Подошёл, встал за моей спиной и положил руки на плечи. Так и стоял, а я водила карандашом по бумаге. Бесцельно, слишком сильно, как попало, потому что всё моё внимание было сосредоточено на его руках.

Таня следила за нами с живым интересом.

Что он скажет? Отшутится? Сострит, что я снова взялась за старое, и что мне положено рисовать Таню, а не его?

Задержав дыхание, я ждала его слов.

— Лизёнок, иди-ка сюда, маленькая хулиганка! — засмеялся Алексей. — Ну-ка посмотри, кого Ника нарисовала.

Девочка послушно потопала к нам и забрала альбом.

— Сёнок! — провозгласила она, торжественно кивая головой. Для пущей убедительности хлопнула себя ладонью в грудь. — И Сей. — Ткнула пальцем в Алексея. — Сёнок и Сей! — подвела итог и умыкнула альбом, спрятав его в ящике с игрушками. Села сверху и посмотрела на меня с вызовом. Попробуй отними.

Похоже, у кого-то имеются виды на Алексея Резника.

— Лиза, а хочешь я нарисую портрет Алексея специально для тебя? — спросила весело.

Маленькие глазёнки заблестели, и Лиза тут же слезла с ящика и поспешила к нам.

— Нет! — взмахнула кудряшками. — Сёнок и Сей!

— Хорошо, я вас вместе нарисую, — согласилась, смеясь.

— Ну вот, началось, — шутливо заворчал Алексей, но его руки ненавязчивой лаской скользили по моим плечам.

— Лёх, ты где? — позвал Вадим, приглушив звук телевизора.

Я достала альбом из детского тайника, и мы все вместе направились в гостиную.

Таня ушла искать фотографии для набросков, Алексей сел в кресло, а Лиза устроилась у него на руках, положив голову на плечо. Мужчины смотрели футбол, а я рисовала сладкую парочку. Очаровательную кудрявую малышку и мужчину, от одного взгляда на которого в груди становится тепло. Он чуть покачивает Лизу и улыбается, когда она трётся лбом о его щёку. Вадим топает ногой и ругается на футболистов, а Лёша молчит, покачивая задремавшего ребёнка.

Я рисую его профиль, спящего ребёнка на широком плече, широкую ладонь на детской спине и ловлю себя на мысли, что не хочу отдавать рисунок Лизе.

Хотя бы потому что, глядя на него, сразу становится понятно, что я неравнодушна к моему неохотному музу.

Позаимствовав детские цветные карандаши, я закончила рисунок и отдала его Тане. Та посмотрела на меня, потом на Лёшу и улыбнулась. Так светло и понимающе, что хотелось закричать, остановить её мысли, тряхнуть за плечи, чтобы она осознала свою ошибку.

Наши отношения — совсем не то, что она думает.

К сожалению, совсем не то, что она думает.

Поднявшись, Алексей передал спящую девочку матери и потёр занемевшее плечо. Слева на его шее остался след от горячей щеки заснувшей малышки. Задумавшись, я приложила к нему ладонь, чтобы почувствовать детское тепло.

— Ты так вкусно пахнешь Лизой, — улыбнулась.

Алексей замер. Потом, словно очнувшись, протянул руку к моему лицу и остановился. Так близко, что я щекой чувствовала тепло его пальцев.

Его глаза следили за каждым моим движением.

— Ну, ребята, вы даёте! — выдохнула Таня, и мне показалось, что она сейчас заплачет от умиления.

Вадим вышел из ванной.

— Вот родите своих детей и узнаете, как вкусно они пахнут. Так вкусно, что порой глаза слезятся! — проворчал он. Заметив немую сцену, замотал головой, пытаясь понять, что такое важное он пропустил.

Попрощавшись, мы вышли на лестницу и остановились у лифта. Моя ладонь горела теплом, украденным у Алексея. Детской любовью, подаренной ему Лизой.

Алексей потянулся к моей руке. Как школьники, мы стыдливо сцепили пальцы. Войдя в лифт, не смотрели друг на друга, но я не замечала ничего, кроме его присутствия. Удивительно, что кто-то из нас вспомнил, что надо нажать кнопку первого этажа. Не знаю, кто. Но я знаю, чья сильная рука обняла меня за талию и притянула ближе. Чьи губы сомкнулись на моих. Чьи глаза, мгновенье спустя, удивлённо посмотрели на слишком быстро открывшуюся дверь лифта. Держась за руки, мы вышли на площадку и остановились. Меньше всего хотелось разговаривать. Больше всего хотелось целоваться.

Эта ошибка будет самым правильным шагом, который я когда-либо сделаю.