Тот момент

— Нет. Я не ожидала подобрать вариант так быстро, но он проходит в рамках программы для тех, кто долгое время не работал. Иногда подобные вакансии очень удачно подворачиваются.

— Но брат не безработный.

— Он нигде не трудился на протяжении пяти лет.

— Потому что не мог, а не потому что лентяй.

— Без недавнего опыта ему будет очень сложно куда-либо устроиться, так что этот вариант — идеальный.

— Ага, идеальная работа для человека, которому везде мерещатся крысы, — общественный туалет.

— Сколько я туда ходила, там всегда было чисто.

— Боже, да дело не в реальности, брат психически болен. Суть в том, что происходит у него в голове. Он слышит крыс. Голоса говорят ему, что где-то есть крысы. И неважно, бегают ли они там взаправду. Терри не сможет там работать.

— Боюсь, за отказ его накажут. Минимум четыре недели без выплат.

— Вы не можете так с ним поступить. Ему нужны деньги. И так придется пять недель ждать. Как он продержится девять?

— Прошу, поймите, это не мое решение. Правительство устанавливает правила, а мы лишь их исполняем.

— Так что, ему надо на собеседование? — вздыхаю я.

— Нет, мы уже устроили вашего брата на это место. Все согласовано.

— Только не с ним самим. Вы же сами вчера его видели, ну какая ему работа?

— Как я объяснила, вы можете запросить обязательный пересмотр, ну а пока мистер Аллен заключил с нами договор, чтобы получать льготы. Если он разорвет контракт, то потеряет права на выплаты. Все просто.

Я не знаю, что сказать. Этого не должно было случиться.

Терри влез в эту программу только затем, чтобы получить немного денег, пока мы обжалуем оценку комиссии.

— Ну я вам сразу могу сказать, ничего не выйдет. И это выяснится в первый же день, так что будьте готовы к телефонному звонку. Когда брат должен выходить?

— В пятницу.

— Да вы и правда шутите, — фыркаю я.

Дениз непрошибаема.

— По почте вам придет письмо с подробной информацией. Если возникнут вопросы, пусть ваш брат звонит мне. Буду признательна, если вы ему это передадите. До свидания.

Она вешает трубку. Наверняка побежит жаловаться коллегам, что в наши дни никто не хочет работать. Она понятия не имеет, как мы живем. Вот вообще.

Я жду следующего утра, прежде чем что-нибудь сказать Терри. Отчасти потому, что мне самой нужно увидеть это письмо, прежде чем я поверю в происходящее, а отчасти потому, что новость погрузит Терри в адское состояние, а я хочу оттянуть этот момент.

Вскрываю конверт и вчитываюсь в надежде, что случилось чудо и брата перепутали с кем-то другим.

Ничего подобного. Терри Аллен, мой младший брат, обязан выйти на работу завтра. На самом деле.

Терри в гостиной смотрит «Булсай», свое второе любимое ТВ-шоу. Когда ведущий, Джим Боуэн, умер, брат плакал навзрыд, словно отца родного потерял. Честно говоря, Джима Терри видел куда чаще, чем своего настоящего папашу. Брат поворачивается ко мне:

— Не смог прожить и дня без «Булли».

Обычно эти слова вызывают у меня улыбку, но не сегодня. Чувствую себя последней гадиной, что приходится вторгаться в крохотный безопасный мирок брата и выкидывать беднягу в реальный мир.

— Дениз из центра занятости прислала, — говорю я, протягивая письмо.

— Они признали, что облажались? — хмурится Терри.

— Нет, милый. Она нашла тебе работу. Какая-то программа, чтобы ты имел право получать выплаты. Выходить надо уже завтра.

Джим Боуэн объявляет главный приз — фургон на колесах. Сегодня таким никого не впечатлишь. Нынешние зрители меньше чем на «порше» не согласились бы, но тогда аудитория ахала от восторга.

Терри смотрит на меня.

— Где?

— В городе, в торговом центре. Уборщиком туалета.

Собираюсь с духом. Не стану упрекать брата, если тот ударится в слезы. Однако ничего не происходит. И так еще страшнее. Без единого слова Терри просто продолжает смотреть «Булсай». И ковырять пуговицы на кардигане.

После. 5. Финн

Едва проснувшись, смотрю календарь садовода, что висит напротив кровати. Оказывается, сегодня не только отличное время для обрезки сухих головок цветов, но и день, которого я так долго ждал.

Последний день летней четверти, а значит, последний день в младшей школе.

Только вот теперь мне не хочется, чтобы он наступал, ведь напоследок придется пройти через выпускной шестого класса. Нас всех посадят в самом начале зала, станут показывать старые фото, где мы только пришли и стоим в дурацких костюмчиках, говорить, какие мы молодцы, и придется хлопать — даже тем, кто изводил меня все это время (кроме последней половины четверти, но было почти так же паршиво, ведь я понимал причину такой перемены).

Еще все мамы непременно расплачутся и станут твердить: да вот же буквально пять минут назад привели нас в первый класс. Легко им говорить, их тут не было, всего-то забот — привести ребенка, забрать да прийти на пару собраний. А вот я будто лет пятьдесят тут отбыл.