Тоска по дому

Реувен махнул фонарем: «Вперед!» И побежал к дому.

* * *

– Эй! – раздался крик.

Мы с Амиром как раз обходили свалку.

– Вы ищете сына Реувена и Нехамы? – с другой стороны дороги обратился к нам подросток с обесцвеченными волосами. Рядом с ним стоял его приятель.

– Да, – ответил Амир.

Прошла долгая-долгая секунда, пока обесцвеченный не крикнул нам:

– Его нашли.

– Где? Кто? – бросился к нему Амир. – С ним все в порядке?

– Да он просто заблудился, – равнодушно сообщил обесцвеченный. Его молчаливый приятель закурил сигарету. – Нашли его в какой-то развалюхе, в вади.

– Но как он… В смысле, что с ним случилось? – спросил Амир.

– Ничего.

– Слава богу.

– Угу, – подтвердил обесцвеченный, как будто даже с легким разочарованием. – Ладно, ялла, мы пошли. Если встретите кого-нибудь еще, скажите им, хорошо?

– Хорошо.

Парень с обесцвеченными волосами и его приятель ушли.

– Вау! – Амир утер пот со лба. – В такие минуты я благодарю Бога, хоть в него и не верю.

– Понимаю, – согласилась я и посмотрела на него. Все то время, что мы искали Йотама, он молчал. Сутулился, смотрел себе под ноги. У него странно подергивалась нижняя губа. Сейчас он успокоился и снова казался мне красивым и стройным.

– Не знаю, что бы я сделал, если бы… – сказал он и пнул ногой камешек.

– Однажды, – услышала я себя, – когда Лирон был маленький, я пошла с ним в торговый центр. Мне понадобилось в туалет, и я, как последняя дура, оставила коляску у дверей, только попросила охранника за ней присмотреть. А когда вышла, не было ни коляски, ни охранника. Их просто не было. Я думала, что умру на месте. В конце концов выяснилось, что охранник пошел в мужской туалет и взял коляску с собой. Я чуть его не убила. Весь торговый центр сбежался послушать, как я на него ору.

– Могу себе представить, – сказал Амир и впервые за весь вечер улыбнулся.

Мы двинулись к дому. Амир напевал какую-то неизвестную мелодию, наверное одну из тех песен, которые он заводит у себя за стеной на полную громкость, а я подумала, уместно ли сейчас спросить его о Ноа. «С одной стороны, у него только что свалился с сердца камень, а я уроню на него скалу, а с другой – сколько можно оставаться в неведении?»

Я так погрузилась в свои мысли, что нечаянно толкнула его, и мой локоть пронзило как током.

– Прости, – сказала я.

– Все в порядке, – рассмеялся он.

– Как ты сейчас справляешься? – набравшись смелости, спросила я. Я была абсолютно уверена, что он захочет уточнить, что я имею в виду. Все мужчины, которых я знаю, прикидываются дурачками, когда интересуются их чувствами. Но Амир, не поднимая глаз от ботинок, произнес:

– Если честно, это нелегко. Как-то пусто вдруг стало, знаешь.

– Да, – сказала я, но тут же подумала: что «да»? Ты вышла замуж за своего первого парня, и вы никогда не расставались надолго, разве что когда его призывали на сборы. Так откуда тебе знать, что это нелегко?

– Хуже всего, – продолжал он, – что я до сих пор не понимаю, что будет дальше. Если бы я точно знал, что мы расстаемся, начал бы ее ненавидеть, вспоминать ее недостатки. А так – какая-то дурацкая неопределенность.

– Подожди, так что конкретно вы решили?

– Я думал, она тебе рассказала. – От удивления он остановился.

– Нет, – призналась я. К горлу снова подступила горечь обиды на Ноа, которая уехала, не сказав мне ни слова.

Амир молчал, переваривая полученную информацию. На тротуаре перед нами крутились, обнюхивая друг другу зады, две собаки.

– Она уехала в Тель-Авив, – наконец сказал он. – На три недели. Потом решим, что делать дальше.

– Вы перезваниваетесь?

– Нет. – Он двинулся вперед. – Я понятия не имею, где она. Она не оставила мне номер телефона.

– Может, это к лучшему, – сказала я и подумала: «Что ты несешь? Что там может быть к лучшему?»

– Возможно, – согласился Амир, и у него снова задергалась нижняя губа.

Мы свернули на улицу Неизвестного Героя. До дома Йотама было уже совсем недалеко. Там будет полно народу, и мне уже не удастся ни о чем его спросить. И вообще неизвестно, когда еще раз нам выпадает случай поговорить.

– А что обо всем этом говорят ваши родители? – спросила я.

– Родители? – Амир обратил ко мне удивленный взгляд. – Родители не… Мои уже год в Соединенных Штатах. А родители Ноа… Ну, она не очень-то позволяет им вмешиваться в свою жизнь.

«Верно», – подумала я. Я действительно никогда не слышала, чтобы она говорила о своей семье.

– Понимаю, звучит странно, – сказал Амир, – но мы оба, и Ноа и я, чувствуем себя в собственных семьях немного чужими. Возможно, поэтому мы так привязаны друг к другу.

– И все-таки есть кое-что, чего я не понимаю, – сказала я и остановилась, надеясь, что Амир тоже остановится.

– Что именно? – Он остановился.

– Когда вы сюда приехали, вы были как пара голубков. Что же с вами случилось? Ничего, что я об этом спрашиваю?

Амир посмотрел на меня тем же взглядом, каким смотрела Ноа, когда говорила о нем.

– Честно? – ответил он. – Сима, я не знаю.