Торжество на час

Однако надежды она не теряла. Бедный Уорхем Кентерберийский все-таки умер, из Германии отозвали Кран-мера, которого прочили на место примаса. Он сумеет склонить на свою сторону священников, и у церковного суда Англии появится больше весомости для утверждения разрешения на развод Генриха, которого он не может добиться от Рима.

Но в минуты отчаяния Анну терзали сомнения, хотя она и пыталась убедить себя, что титул маркизы — это не так уж мало: его она с полным правом передаст своим детям.

Кроме того, она заставила мир встрепенуться и не позволит подсунуть себе ни какого-нибудь разорившегося дворянчика, ни даже баронета, как это сделали с ее обожаемой сестрой Мэри.

Анна никогда долго не мучилась по пустякам, она не привыкла ждать подарков от жизни, ее неукротимая сила духа заставляла брать инициативу в свои руки и действовать. Она приказала служанкам распаковывать сундуки, вызвала прислугу замка и заявила, что к приезду Их Величеств все должно быть подготовлено к балу-маскараду. Анна была намерена потрясти всех и закатить праздник, которого еще не видывали в этих стенах.

Пиршественный зал затянули серебряной парчой с золотой вышивкой. Со стен убрали железные канделябры; вместо них для освещения столов с потолка свесили прутья, сделанные из серебра и слегка позолоченные; им придали форму веток, на которые укрепили входившие в моду восковые свечи. Анна не забыла побывать на кухне и распорядиться, какие блюда подавать на французский манер, а какие — на английский.

В буфетной на семи полках выставили золотые тарелки — все, что нашли в городе.

А когда верный слову Генрих въехал в ворота города в сопровождении французов, повсюду их встречали радостные лица и слышались чисто английские приветствия.

«Не подвела-таки меня моя Нэн!» — подумал Генрих.

После ужина с балкона раздались сначала бодрые звуки музыки, а затем танцевальные мелодии. Вдруг прозвучали фанфары, распахнулись массивные двери между двумя импровизированными стенами, и в зал выпорхнули четыре молоденькие девушки с распущенными волосами. Затуманенному взору мужчин они представлялись райскими девами. Девушки пританцовывали, смеялись и манили к себе. Впереди девушек вышагивали восемь женщин в масках — в платьях, переливающихся и украшенных разноцветными лентами.

Все мужчины разом встали, чтобы поприветствовать их, а Генрих с дружеской ухмылкой ткнул в бок Франциска.

— Иди вперед, начни первым! Выбери вон ту, с блестящими глазами, которая смотрит на тебя, — настаивал он, от волнения сбиваясь на валлийский — язык его предков.

Генрих не сомневался, что для Франциска Валуа достаточно беглого взгляда и он непременно выберет Анну.

У танцующих было такое чувство, что вернулись старые времена.

Когда Генрих сорвал маски с женщин, Франциск умело притворился, что очень удивлен, обнаружив, кто его проворная партнерша по танцу. Он галантно извинился за оскорбление, которое намеренно нанесли Анне его придворные дамы.

— А меня уверяли, что Венера была блондинкой, — проговорил он, прижимая ее руку к сердцу с изяществом, характерным для французов. — Но что я вижу?! Она брюнетка!

Весь вечер Анна блистала остроумием и красотой, поражала всех беглым французским.

Франциск увлекся беседою с ней настолько, что позабыл о существовании других дам, не танцевал, и прошло достаточно много времени, прежде чем к Анне смогли пробиться те, с кем она в юности флиртовала во Франции. И хотя жены их весьма решительно проигнорировали Анну, мужья по возвращении в Париж в кругу друзей наперебой хвастались, что имели возможность потанцевать или же пококетничать с женщиной, которая наделала столько шуму и ради которой король Англии бросил вызов самому папе римскому и взбудоражил всю Европу.

И чем больший восторг Анна вызывала у окружающих, тем больше гордился ею Генрих. Он вдруг почувствовал себя полным сил, помолодевшим, способным увлечься и в то же время достаточно умудренным жизнью, чтобы править страной.

— Сегодня ночью она станет моей, даже если мне придется брать ее силой! — поклялся он, не скрывая своего преклонения перед ней.

Анна и ее брат блистали талантами. Благодаря богатому воображению, они экспромтом придумывали различные пантомимы, а Джейн Рочфорд и Арабелла тут же срывали со стен флаги, гобелены, тонкую серебряную ткань, чтобы наряжать выступающих в костюмы.