Торговец пушками

— В том числе. — Я чуть сжал ее руку. — Давай посмотрим правде в глаза: ведь я почти не знаю ее.

— А ей ты нравишься.

Я не смог удержаться от смеха.

— Ну, это кажется астрономически маловероятным. В первый раз, когда мы встретились, она подумала, что я хочу убить ее отца, а в последний — потратила большую часть вечера на то, чтобы обвинить меня в трусости перед лицом врага.

Поцелуи я решил вынести за скобки. По крайней мере, пока.

— Какого врага?

— Это длинная история.

— У тебя очень приятный голос.

Я повернул голову на подушке и посмотрел на нее:

— Знаешь, Ронни, в нашей стране, когда кто-нибудь о чем-нибудь говорит, что это длинная история, это значит, он вежливо дает понять, что не будет ее рассказывать.

Я проснулся. Что означало, что я все-таки уснул. Правда, понятия не имею, когда это произошло. Первая мысль в момент пробуждения — в доме пожар.

Выпрыгнув из постели, я понесся на кухню. Ронни жарила бекон на сковородке. Дым резвился в солнечных лучах, а где-то поблизости трещало Радио-4. Ронни была в моей единственной чистой рубашке. Поначалу я даже слегка разозлился, так как берег рубаху для особого случая — например, к совершеннолетию моего внука, — но рубашка ей очень шла, так что я решил промолчать.

— Тебе бекон как больше нравится?

— С хрустом, — солгал я, заглядывая через ее плечо. Ну а что тут было еще говорить?

— Если хочешь, можешь пока приготовить кофе, — сказала она и повернулась обратно к сковородке.

— Да, кофе. Точно.

Я начал свинчивать крышку с банки растворимой бурды, но Ронни зацокала языком и кивком указала на буфет, который ночью, похоже, посетила добрая фея покупок, оставив после себя целую кучу всякой всячины.

Я сунулся в холодильник, и передо мной предстала чья-то чужая жизнь. Яйца, сыр, йогурт, несколько стейков, молоко, масло, две бутылки белого вина. Все это ни разу не побывало ни в одном из моих холодильников, за все тридцать шесть лет. Я наполнил чайник водой и щелкнул выключателем.

— Тебе придется позволить мне расплатиться с тобой за все это.

— Ох, да когда ж ты наконец повзрослеешь?!

Ронни попыталась разбить яйцо о край сковородки одной рукой, получился замечательный «собачий завтрак». А собаки у меня как раз не было.

— Разве тебе не нужно в галерею? — поинтересовался я, зачерпывая ложку «черного, обжаренного “Мелфорда” к завтраку» из банки и высыпая в кружку. Все это было очень и очень необычно.

— Я позвонила Терри и сказала, что у меня сломалась машина. Мол, отказали тормоза, так что я даже не знаю, на сколько опоздаю.

Какое-то время я обдумывал ее слова.

— Да, но если у тебя отказали тормоза, разве ты не должна, наоборот, приехать раньше?

Ронни рассмеялась и поставила передо мной тарелку чего-то черно-бело-желтого. Выглядело неописуемо, но на вкус оказалось обалденным.

— Спасибо тебе, Томас.

Мы шли через Гайд-парк — просто так, без какой-то определенной цели. Сначала мы держались за руки, но потом расцепились, словно гулять за ручку — это обычная ерунда. День выдался солнечным и теплым, и Лондон казался удивительно красивым.

— Спасибо мне за что?

Ронни опустила глаза и легонько пнула что-то на земле, чего, вероятнее всего, там не было.

— За то, что не пытался заняться со мной любовью вчера ночью.

— Всегда пожалуйста.

На самом деле я не знал, каких слов она ждала от меня, и вообще что это было — начало разговора или его конец.

— Спасибо за то, что поблагодарила меня, — добавил я.

Вот теперь получилось больше похоже на конец.

— Прекрати, пожалуйста.

— Нет, правда. Я очень тебе признателен. Я каждый день не пытаюсь заняться любовью с миллионами женщин, и до сих пор ни одна даже не пискнула в знак благодарности. А тут совсем другое дело. Приятное разнообразие.

Мы погуляли еще немного. Какой-то шальной голубь ринулся было прямо на нас, но в последний момент резко свернул в сторону и умчался прочь, точно вдруг сообразив, что мы вовсе не те, за кого он нас принял. Пара лошадей рысью прошла по Роттен-Роу; на спине у каждой восседало по мужчине в твидовой куртке. Королевская конная гвардия, вероятно. Лошади выглядели чрезвычайно смышлеными.

— У тебя кто-нибудь есть, Томас? Сейчас?

— Думаю, ты имеешь в виду женщин?

— Угадал. Ты спишь с кем-нибудь?

— Под словом «спишь» ты имеешь в виду?…

— Отвечай немедленно, а то я позову полицейского.

Она улыбалась. Благодаря мне. Именно я заставил ее улыбаться, и это было очень приятное чувство.

— Нет, Ронни, сейчас я не сплю ни с одной женщиной.

— А с мужчинами?

— И с мужчинами не сплю. И с животными. И с хвойными деревьями.

— А почему, можно спросить? И даже если нельзя.

Я вздохнул. В действительности я и сам не знал ответа, но даже ответь я правду, с крючка мне все равно не соскочить. И я заговорил, не имея ни малейшего представления о том, что из этого может выйти: