Торговец отражений

Грейс сидела на подоконнике в белой сорочке и смотрела на пасмурный день. Рыжие волосы трепал ветер, врывавшийся в комнату через распахнутое окно. На ее голове, казалось, разгорался пожар. Рукав упал с плеча. Кожа, словно ставшая за ночь немного бледнее, светилась.

Она обернулась, посмотрела на него и улыбнулась.

— Доброе утро.

— Доброе, — ответил он и улыбнулся тоже. — Утро говоришь? А что на самом деле?

Грейс все с той же улыбкой пожала плечами.

— Я не знаю.

Осборн потер глаза, потянулся к тумбочке и вытащил из ящика телефон. Смахнул уведомления о пропущенных вызовах и посмотрел на часы. Глаза наконец раскрылись на полную.

— Уже почти полдень, — прошипел он и спустил ноги на пол, все еще кряхтя. Как же болела голова, как же болела…

— Почему тебя волнует время?

— Да так, всю жизнь тоже не хочется проспать, — усмехнулся Осборн и почесал голову. Кожи не чувствовал. Он не понял, что в голосе Грейс смутило.

— Почему бы и нет. Сон — тоже маленькая жизнь. Им тоже нужно наслаждаться.

— Что-что?

— Сном, говорю, нужно наслаждаться. Там мы немного более настоящие.

И вдруг до него дошло: голос Грейс изменился. Прежде она так сладко и мурлыкающе не говорила.

— Ты хотел сходить на учебу? — спросила Грейс.

— Да надо бы, наверное. А что там по расписанию?

— Я не смотрю расписания. — Улыбнулась Грейс.

Как же прекрасна она была в то мгновение, глаз не оторвать. Но во имя усопшей совести пришлось.

Осборн улыбнулся, полистал ленту в беседе и, зевнув, сказал:

— Ливье сегодня.

— Значит, можно спать?

— Спать? Это ты мне сейчас предложила Ливье прогулять?

— Почему бы и нет. Ты ведь не очень хочешь идти.

— Что-то ты сегодня особенно сговорчивая, — заметил Осборн.

Грейс тряхнула волосами, в которых затерялись украденные лучи, спрыгнула с подоконника и подлетела к Осборну как подгоняемое ветром облачко.

— Я ведь никуда не пойду без тебя, если не захочешь. — Грейс положила голову Осборну на плечо.

Он улыбнулся, поднял глаза к потолку, как обычно, поискать одобрения у легенд прошлого. Музыканты, кажется, были удивлены, но чему именно, Осборн не понимал. Сверху виднее.

— Ну, давай сходим что-ли… — подумав, сказал Осборн, а потом зевнул. — Как думаешь, я смогу у нее поспать?

Грейс с искренней и пожирающей влюбленностью в глазах посмотрела на Осборна, улыбнулась и прошептала:

— Делай что хочешь. Я все устрою.

— Ты очень позитивно настроена.

— Всякое может случиться за одну ночь.

— Что случилось с тобой вчера? Мне надо беспокоиться? — пошутил было Осборн.

— Милый, ты преувеличиваешь. Все ведь для тебя, — сказала Грейс и поцеловала его в острый подбородок.

Осборн даже глаза распахнул от удивления.

— Чего? Как ты… меня назвала?

— Разве тебе никогда не хотелось, чтобы мы с тобой миловались у всех на виду как Руби и Шеннон? — прошептала Грейс, улыбаясь.

— Ну, ты же не любишь…

— Я люблю все, что любишь ты.

— Это с какого момента?

— С первого взгляда.

— Я раньше не замечал.

— Ты просто слишком занят делом. Хочешь, я буду называть тебя милым?

— Грейс… — прошептал Осборн, — да мне все равно!

— Давай перестанем стесняться друг друга? Мы будем сидеть ближе, чтобы все видели, — прошептала Грейс.

Осборн думал, что все еще не отошел от воздействия вспомогательных творческих средств. Грейс ненавидела, когда другие люди показывали всему миру чувства. Она всегда говорила, что любовь должна оставаться в двух сердцах. Но Осборн точно не чувствовал себя пьяным. Даже малейшая туманность исчезла, растворилась. Он был в рассудке. Но чувствовал так, будто сходил с ума.

— Грейс, я…

— Молчи, просто молчи. Я вижу, что ты хочешь этого, — прошептала Грейс.

Осборн точно рехнулся.

Это все не реальность — просто фантазия. Просто сон, который вдруг обратился жизнью. Но он чувствовал, что все происходит наяву.

А на улице все еще шел дождь. Деревья облетели за ночь и стояли обнажившиеся и смущенные. Люди не обращали на них внимания — бежали к корпусу, прикрываясь зонтами, а огромные капли били по земле как град. И только Грейс с Осборном не спешили.

— И как тебе не лень со мной таскаться? — посмеивался чуть разбуженный и приведенный в чувства Осборн. От непривычки он не знал, что делать с краснеющим пятном на шее, и поплотнее закутывал свободной рукой шарф.

— Я просто придерживаю тебя за локоть.

— Потому что я шатаюсь как последний алкоголик на свете.

— Ты просто устал. Не мучай себя.

— Устал…

Осборн вдруг зацепился носком за камень, споткнулся и полетел бы носом в асфальт, если бы Грейс не удержала его.

Какая же она сильная стала, подумалось Осборну.

Глаза защипало. Он поднял дрожащую руку, но не попал по глазам, а утер нос. Остатки не выветрившегося алкоголя ударили с новой силой, голова заболела, а чувства, как бывало редко, обострились. Осборн вдруг почувствовал себя самым гадким человеком на свете.

— Что случилось, милый?

— Ты… ты обижаешься на меня? — шепотом спросил Осборн.

— За что?

— За все… За все! За то, что я просто ходячая неприятность.

— Ты не ходячая неприятность, дорогой.