Топоры гномов IV. Пылающий север

Воины сбрасывали сон с мрачным ожесточением. Во всех них горело желание выжить просто на зло всем и вся. И лишь один человек вызвал во мне обеспокоенность — отец Антоний, который обнаружился сидящим на полу у одной из стен подвала. Вид священника являлся каким-то пустым, потерянным. В его глазах почти не отражалось жизни. Я и прежде видел в нем тревожные симптомы, проявившиеся с самого момента попадания в Глотку мира, но сейчас они стали ярче, контрастней. Священник был совсем е похож на того жизнерадостного настоятеля храма, с которым мы встретились неделю назад. Впрочем, догадаться о причинах его состояния было не сложно.

— Отец Антоний, мы можем поговорить? — спросил я, опускаясь на пол перед священником.

Тот далеко не сразу отреагировал на мои слова. Только спустя несколько секунд его взгляд стал осмысленным и сфокусировался на мне. Затем бывший настоятель храма медленно кивнул.

— Да…, конечно…, сын мой, — словно через силу, проговорил он.

— Отец Антоний, вы этой ночью не спали?

— Простите сир Далин, я пробовал уснуть, но не смог. Каждый раз, закрывая глаза, я видел Меран. Видел, как он… — на этих слов священник запнулся и замолчал, не в силах договорить. Впрочем, этого и не требовалось.

Вот только что я мог сказать этому человеку, в свое время проявившему искреннюю заботу обо мне и Кацуми? Как поддержать? Сказать, что понимаю его чувства? Но это станет ложью. Мой родной город никогда не придавали огню. Близкие люди не умирали на руках. Подобного не случалось в моей жизни, и, я надеюсь, не случится. И что же тогда говорить? Стоило об этом подумать прежде, точно стоило.

— Вы можете отомстить демонам за случившееся, — наконец предложил я.

— Отомстить? Отомстить?! — отрешенность мигом слетела со священника, сменившись злостью. — Далин, ты хоть знаешь, сколько этих тварей я убил в своей жизни? Десятки, сотни, возможно тысячи. В какой-то момент я просто перестал считать, буквально утонув в крови этих порождений Хаоса. И что? Стало их меньше? Стали они слабей? Нет!!! Эти уроды все также атакуют наши земли, убивают детей, женщин, стариков, искажают саму землю! И сколько бы я их не убивал, они продолжат это делать.

Отец Антоний замолчал. Вспышка гнева быстро исчерпала его силы. Но все же через несколько секунд он продолжил говорить, на это раз тихо, почти перейдя на шепот:

— Однажды я осознал всю бесплодность своей цели и оставил военную стезю. Поселился в Меране, став настоятелем храма. И именно в тот момент почувствовал себя счастливым. Я видел, что приношу людям счастье, что мои советы, моя помощь делают их жизнь лучшей. Я видел влюбленных, стоявших передо мной у алтаря. Видел детей, излеченных моей рукой. Видел стариков, умирающих с покоем в душе. Я жил не напрасно! Мне так казалось. А затем демоны вторглись в Сероводье, уничтожив все и всех.

— Какой прок от моих трудов, если они погибли? — голос священника стал громче. — Погибли все жители Мерана, все, кому я хотел и должен был помочь? Я служил господу сорок лет и чего же добился? Что оставил после себя? И есть ли мне смысл жить дальше? Ответь, Далин! Есть ли хоть какой-то смысл в моем существовании?

Я пытался найти ответ, но все усилия оказывались тщетными. Любое предложение казалось пустым, совершенно бессмысленным. Какую цель я мог предложить этому человеку? Отомстить? Он этого не хотел. Начать жить заново? Он прошел и этот путь. Так что же я должен был сказать? По счастью именно в этот момент рядом с моим левым плечом показалась стройная девичья фигурка.

— Мы остаемся бессмертными до тех пор, пока нас помнят, — проговорила Кацуми.

Священник вскинулся, с удивлением посмотрел на нее. Однако девушке не впервой было привлекать внимание собеседника. Она умела говорить, подбирая слова и тон, что подобно волшебству убеждали слушателей. Да и капля магии в ее речах тоже присутствовала. Так что ее речи неизменно приковывали внимание, как это случилось и сейчас.

— Отец Антоний, вы остались одним из немногих, кто помнил Меран до вторжения. Оглянитесь вокруг — все эти воины сражались за чужую землю. Этот город не был нам родным. Если нас спросят о Меране, то мы расскажем о великом сражении, о храбрости солдат, но вовсе не о его жителях. Ведь мы их попросту не знали. В наших воспоминаниях они будут мертвы. И только вы сможете поведать о том месте, что теперь исчезло. Только в ваших силах подарить жителям Мерана бессмертие в памяти людской.

Отец Антоний глубоко задумался, но затем кивнул. На губах его проступила легкая улыбка.

— Спасибо, дочь моя, — проговорил священник. — То, что ты предложила — слабое утешение, но у меня не было и такого. Я подумаю над твоими словами. Обещаю.

Нельзя сказать, что отец Антоний воспринял духом, разом ожил. Нет. Но все же Кацуми действительно сказало то единственное, что могло помочь в этой ситуации. За что я был искренне благодарен девушке. Все же этот священник был мне симпатичен. Не хотелось, чтобы он умер здесь просто потому, что отказался жить дальше. И тем более нам всем требовалось держаться вместе в связи с будущими невзгодами.