Топ-модель

Евгения смеется: говорю, как умудренная жизнью, не пора ли баллотироваться в Думу, буду достойно представлять молодые и красивые силы государства, а то на этих депутатиков без слез не глянешь: мордатые, брюхатые, лысые, плюгавые, плешивые, молодые-"голубые" и так далее. Жуть такое впечатление, что наша дивная нация уже выродилась.

- Ладно, - решает Женя, взглянув на часы. - Время есть. Махнем к Белле, а затем на праздник.

- Который всегда с нами, - хмыкаю я.

- Вот именно, - и решительно топит педаль газа.

И мы помчались в общем знойном автомобильном потоке. Помчались сказано громко. Был знаменитый московский час пик, когда проще передвигаться пешком и когда все водители превращаются в дарвинских волосатых приматов. Евгения вела "Вольво" с небрежным изяществом, как это делают столичные хорошенькие дамы, привыкшие, что джентельмены уступают им дорогу.

Но вдруг на мосту близ Белорусского вокзала, похожего на огромный древний теремок, случается странное событие: некая полуразбитая импортная колымага, находящаяся позади нас, начинает подавать наглые световые сигналы, мол, эй, уступите дорогу.

- Что ещё за козлы на колесах? - вопрошает Евгения, поглядывая в зеркальце заднего обзора. - Есть такие мастера трассы - бомбилы - машину подставлять, чтобы потом с лохов бабло рубить.

- А, может, это наш маньяк?

- Кто о чем, а вшивый о бане, - говорит сестра. - Ну-ну, поиграем в русскую рулеточку.

На происходящее я смотрела с любопытством, будто находясь в кресле кинотеатра, на экране которого разворачивается интригующие действо.

"Мастеров" было четверо - наверное, единоутробные братья, если судить по коротким стрижкам, кремневым затылкам и общим равнодушно-деловым выражением на трапециевидных физиономиях. Они делали вид, что не замечают нас. Интересно, как можно не замечать таких красоток?

- Годзиллы, - сказала я. - У нас нет ПМ?

- У нас более надежное оружие, - усмехнулась Евгения.

И, убавив скорость, начала прижимать "Вольво" к обочине. Мастера трассы с радостью пошли на обгон, однако это был подозрительный маневр: создавалось впечатление, что чужая колымага пытается подставить под удар свой бок, мятый и много раз мазанный суриком.

- Я же говорила: бомбилы, - проговорила Женя. - Хотите - получите! Держись, Машка!

И случилось то, что должно случиться: наше авто и чужое драндулето соприкоснулись по касательной на скорости километров шестьдесят. Удар не был сильным: меня качнуло, словно находилась на палубе ЧПК-17. Правда, с посторонней самоходкой произошли какие-то чудные превращения - она вдруг буквально на глазах рассыпалась деталями.

- Спокойно, Маша, - остановила машину сестра. - Еще не вечер. - И закурила.

- Ты уверена? - вопросила, глядя, как из разваливающейся колымаги с чувством собственного достоинства и правоты выбираются трое громил.

- А кто у нас спортсменка? Три удара - четыре калеки, если считать водилу.

- Калеками будем мы.

Я не понимала поведения Евгении, которая была спокойна и невозмутима, словно мы отдыхали на лавочке летнего ЦПКиО.

Приблизившись к нам, гвардейское трио заулыбалось, будто встретило дальних родственников на поминках.

- Ну, что, красавицы, платить будем или как? - наклонился к открытому окну "Вольво" годзилла с рыжеватым детским чубчиком и такими выпуклыми глазами, будто ему при рождении передавили пуповину и то, что было ниже её. "Рыжик", молча и мило улыбнулась я ему.

- Плати, - Евгения пыхнула сигаретным дымом тому в потную физию.

- Чего? - крайне изумился. - У меня три свидетеля, ты меня срезала, куколка, штуки на две баксов. Если не три. Плати "маню", - набухал обширной мордочкой своей, точно предгрозовая тучка. - Или возьмем натурой. Тем более, есть чего брать, - глянул на меня, как негоциант на тюк дорогой мануфактуры.

- Попробуй, возьми, говядина, - процедила Евгения и... оросила физиономию Рыжика из газового баллончика.

Я никогда не видела, как воздействует паралитический газ на годзиллу в человеческом обличье. От неожиданности и воздействия такого духовитого средства наш новый друг обмер, пуча смешно зеницы свои.

Потом его физиономия приобрела цвет багряного заката. Затем из глаз и носа потекло нечто неприятное и соплисто-воднянистое.

Пытаясь поймать губами свежий воздух, но так и не поймав его, Рыжик рухнул на мягкий асфальт, словно трухлявый городской тополь, отравленный выхлопными газами СО и СН.

Поскольку все это происходило в доли секунды, то испугаться я не успела. Продолжала сидеть в кинотеатре "Жизнь" и смотреть интересное кино.

Трое сотоварищей неудачника, включая уже водителя, пришли в неописуемое изумление: более тупого общего выражения я не встречала. Даже древний питекантроп на рисунке в учебнике истории выглядел куда симпатичнее.

- Ты что же делаешь... - взревел второй вымогатель, употребляя далее нечленораздельные выражения, и неосторожно приблизил личико к открытому окну нашего "Вольво".