Томек в Гран-Чако

– Я прекрасно знаю, что ты можешь смотреть смерти в лицо, – возразил Онари. – Только у каждого из нас есть своя тайна. Так что пей!

Новицкий колебался, глядя на жреца, но у того на лице ничего нельзя было прочесть. Онари, видно, догадывался, какие опасения терзают пленника, потому что сказал:

– Ненавижу белых, и ты это знаешь. Но ты спас мою жену и сына, рискуя собственной жизнью. Это не отрава, пей!

– Ладно, будь по-твоему! – сказал Новицкий, взял в руки кубок и выпил неведомую микстуру. Жрец снова подошел к очагу, стал смешивать зелья, то шепча заклинания, то заводя какие-то монотонные песнопения. Новицкий лежал неподвижно, лишь глаза его лениво осматривали дом жреца. По углам слонялись разноцветные попугаи с подрезанными, чтоб не удрали, крыльями. У некоторых в хвостах не хватало перьев, видно, их вырвали для украшения голов кампов. За птицами гонялась обезьянка, она таскала их за хвосты и попискивала от удовольствия, когда они с криком, неуклюже улепетывали от нее либо старались цапнуть ее мощными кривыми клювами.

Только вскоре эти игры перестали интересовать Новицкого. Боль ушла, мысли текли все ленивее. Какое-то время он еще глядел на свисающие с балок связки кукурузных початков, гроздья дозревающих бананов, издающие одурманивающие ароматы пучки трав, связки тростинок для стрел. Все тяжелее становилось подымать веки. Потолок раскачивался, как корабль в бурных волнах, расплывался во тьме. Мнилось ему, что он слышит глухие вздохи бубна, бренчание погремушки, полное тревоги пение. И тут он увидел пуму. Сияющие глаза всматривались в него, косматая лапа сдирала бинты с раны. Временами голова хищника превращалась в голову жреца с перьями на голове, пока, наконец, Новицкий окончательно не погрузился во тьму.

III СОВЕЩАНИЕ ДРУЗЕЙ

Новицкий глубоко вздохнул, медленно поднял веки. С изумлением обнаружил, что лежит на своем топчане в комнате, которую они со Смугой занимали в каменном здании, расположенном в древнем городе. Еще немного отуманенный глубоким, долгим сном, он лениво взирал на отверстие, в которое проникали жаркие солнечные лучи. Мысли его разбегались, в мозгу мелькали какие-то странные образы. То ему виделись пумы, а он, Новицкий, подобно Томеку укрощал их силой гипнотического взора, то жрец в высоченном головном уборе с демоническим хохотом подсовывал ему отраву, а за плечами мужа подмигивала ему молоденькая Агуа, от этого видения Новицкий совсем уже забеспокоился и очнулся.

«А, чтоб тебя кит проглотил! И что за чушь мне снилась?»

Он еще немного полежал, восстанавливая в памяти происшедшее… Схватка с пумой, загадочный Онари, склонившийся над раной… Чтобы увериться, что то был не сон, Новицкий сел на постели, энергично сбросил укрывавшую его мягкую звериную шкуру. Широкая лубяная повязка охватывала левую ногу.

– Ах, сто пар бочек тухлого жира! – недовольно проворчал Новицкий себе под нос. – И впрямь не сон!

В ту же минуту за его спиной раздался хорошо знакомый голос:

– Добрый день, капитан! Да, то был не сон. И лучше бы тебе не делать резких движений.

Новицкий тут же обернулся, Смуга сидел в глубине комнаты, на топчане. Встал, спрятал погасшую трубку в карман кусьмы и подошел к другу.

– Добрый день, Ян! – беспечно ответствовал Новицкий. – Смотри-ка ты, солнышко уж вовсю припекает, а я валяюсь в постели. Слушай, как я здесь оказался? Ничегошеньки не помню. Этот индейский знахарь усыпил меня в своей халупе, а потом…

– А потом ночью кампы принесли тебя на носилках, и в беспамятстве, – продолжил Смуга. – Ну и нагнал же ты на меня страху!

– И напрасно ты боялся, ничего мне не сделалось. Просто кошечка меня царапнула.

– Ничего себе царапинка! – улыбнулся Смуга. – Мне все отлично известно, Онари рассказал. Нельзя легкомысленно относиться к такой ране, только бы не занести инфекцию.

– Не хуже тебя это знаю. Поэтому и поковылял к жрецу, хоть мы никогда ему не доверяли.

– И правильно сделал, – одобрил Смуга, – здешние жрецы знают столько лечебных трав, растений, корней, что им могли бы позавидовать и европейские врачи, а они почитают жрецов за шарлатанов, обманщиков. Онари заверил, что рана скоро заживет. Так что я успокоился, он ведь действительно хорошо в этом разбирается.

– Ты сам к нему ходил? – удивился Новицкий.

– Да нет, не пришлось. Тебя принесли под его надзором. И еще за ночь он приходил дважды. Поил тебя какими-то отварами, окуривал дымом, пел свои чародейские «колыбельки», прямо как младенцу, – разъяснил Смуга.

– Ну раз уж так, придется признать, что он вел себя вполне прилично, хоть нас и ненавидит. Чудные они, эти индейцы!

– На самом-то деле в мирное время это гордые, правдивые, спокойные люди. Они тебя признали, поскольку ты поступил благородно и так же не знаешь страха, как и они.

Новицкий смущенно и одновременно довольно ухмыльнулся, слышать от Смути такие слова было ему крайне приятно, он ведь так высоко ценил опыт, сдержанность и храбрость друга. Тут он стал оглядываться вокруг.

– Черт побери, а где же моя одежда?