Томек в Гран-Чако

Со времени побега Томека и остальных прошло два дня. Смуга и Новицкий сидели у кампов в ожидании, не подвернется ли удобный случай вырваться из неволи. Только что-то такого не подворачивалось. Кампы вроде бы поверили Смуге, что исчезновение его друзей и наличие Новицкого – это все от неизведанных путей господних, но бдительность заметно усилили. Пленники с беспокойством наблюдали, как небольшие вооруженные отряды индейцев уходят на юго-запад, с нетерпением ожидали их возвращения. Когда кампы возвратились без беглецов, с облегчением вздохнули.

Прошли три недели, время стало поджимать. Что будет делать Томек, не дождавшись друзей на боливийской границе? Наверно, вернется в затерявшееся на просторах Анд укрытие индейцев. Смуга и Новицкий не могли такого допустить. Сидя на горном склоне, Новицкий горько вздыхал, размышляя. Прекрасно он понимал, что если они со Смугой не хотят, чтобы Томек снова оказался в неволе, им надо поскорее уносить отсюда ноги.

«А вдруг нам не повезет?» – от этой мысли он еще более помрачнел. И проворчал: – Покусай их бешеная акула, этих тронутых дикарей! Сколько нам от них несчастий!

Хоть он и звал кампов дикарями, но на самом деле вовсе не думал о них плохо и не желал им зла. В Аризоне, на границе между Соединенными Штатами и Мексикой повстречали они с Томеком североамериканских индейцев, а вот сейчас он обитает среди индейцев Южной Америки. И вполне имел возможность убедиться, что индейцы ничем не отличаются от остальных людей на земле. Встречались среди них благородные и подлые люди, доброжелательные и злые. А ненависть коренных жителей Америки к белым вызвали сами жестокие, жадные белые завоеватели из Европы.

Новицкий сочувствовал несчастным индейцам в их злой доле. Ведь и его любимое отечество чуть ли не сто лет как было захвачено тремя ненавистными поработителями. Он отдавал себе отчет, что они с друзьями незваными вторглись на земли кампов, и те имели полное право считать их присутствие нежелательным. И все-таки с уважением относились к Смуге, своему вождю и талисману одновременно. Новицкому они тоже ничего плохого не делали.

Наоборот, им нравилась его необыкновенная сила и смелость, его даже полюбили за то, с каким дружеским расположением он к ним относится. Кампы неотступно следили за каждым шагом Смуги, но Новицкому не возбранялось гулять в одиночестве по окрестностям. Видно, они были уверены, что без Смуги они никуда не убежит. И Новицкий в полную меру использовал свою относительную свободу. Как только позволял случай, он отправлялся в горы в убеждении, что знание окрестностей облегчит намечаемый побег. Вот и сейчас он возвращался из длительной прогулки в юго-восточном направлении, присел отдохнуть на большом валуне. И снова взор его обратился на запад. Солнце почти уже касалось сверкающих белизной горных вершин.

– Что-то я сегодня проканителился… – негромко произнес он.

Новицкий резко поднялся с валуна, быстро зашагал, спускаясь вглубь ущелья. Руины древнего города были совсем недалеко, но в этих широтах ночь наступала сразу, без всяких сумерек. Вскоре он оказался на выступе скалы. Внизу под ним раскинулись буйные заросли, вилась хорошо утоптанная тропа: Новицкий уже присел, собираясь соскочить на тропу, но вдруг неожиданно он замер. На тропе стояла Агуа, самая молодая из жен жреца. Стояла, как вкопанная, только легонько дрожали вытянутые вперед руки. Глаза индианки заполнял дикий страх. Новицкий мгновенно понял ужас ситуации. Неподалеку от женщины маленький мальчик, наклонившись, не давал вырваться из его рук детенышу пумы[5]! А в нескольких шагах за его спиной готовилась к прыжку сребристо-рыжая мать детеныша.

Разъяренная морда, оскаленные клыки, хвост все быстрее бьет по бокам. Видимо, она вышла на вечернюю охоту, а детеныш самовольно увязался за нею и наткнулся на индианку с мальчиком. Над ничего не подозревающим ребенком нависла смертельная опасность. Американские львы, пумы редко нападают на людей, однако в случаях, когда что-то угрожает их жизни или жизни их потомства, они набираются на это храбрости. Вот и сейчас детеныш оказался в опасном положении, а пумы очень заботливые матери…

«Они погибнут – и женщина, и ребенок!» – мелькнуло у Новицкого в мозгу.