Томек в Гран-Чако

– Вот уитото – действительно людоеды и охотники за человеческими головами. Они съедают врагов, убитых в военных вылазках. Настоящий для них деликатес – это сердце, печень и костный мозг. Головы врагов они высушивают до размеров головы новорожденного. В этом племени чувствуется влияние африканских негров, рабов, сбежавших с плантаций. Уитото тоже сообщаются друг с другом с помощью тамтамов, играют на флейтах из бамбука, на бубнах. И волосы у некоторых из них курчавые. А танцы уитото – это смесь индейских танцев и африканской самбы.

– А чего же они тогда, раз они людоеды, не слопали сбежавших к ним рабов-негров? – удивился Новицкий. – Но насчет тамтамов – святая правда, я тоже об этом слышал.

– Видимо, индейцев и негров объединяла ненависть к белым, – объяснил Смуга. – Влияние негров еще заметнее у индейцев кокама, те живут недалеко от Икитос. У большинства из них – раскосые глаза индейцев и толстые губы негров.

– А, бешеный кит их забери! – буркнул Новицкий. – Веселенькое это местечко, Монтания!

– Верно-верно, Тадек, – подтвердил Смуга. – Да ведь Монтания – родина покуны, или еще духового ружья, как ее кое-кто называет. Покунами пользуются живари и ягуа, эти тоже охотятся за человеческими головами. Ягуа-то и отсекли голову племяннику Никсона, бедняга.

– Я помню, ты рассказывал про этот ужасный случай. Из-за этого-то ты и попал в беду. А я тебя хотел спросить о чамах, которые считают кашиби людоедами.

– Племя чама состоит из трех ветвей: кунибо, ссипибо и ссетебо. Чамы – люди довольно спокойные, кочуют в поисках пропитания. Вроде европейских цыган, передвигаются небольшими группами по рекам и озерам Монтании в маленьких, характерных таких лодках, те им так же необходимы, как мустанги для индейцев в североамериканских прериях. Чамы вообще-то ленивы, довольствуются одичавшей юккой, бананами и рыбой, а уж на охоту идут только, если их женщины совсем стервенеют и запросят мяса.

– Верно говорят, что не было бы счастья, так несчастье помогло, – заметил Новицкий. – Хороши бы мы были, если б нас в плен захватили чамы. Кампы хоть не морят нас голодом. Выпью-ка я еще немного масато, а ты говори дальше, Янек.

– Чамы верят только в чары и колдунов, у тех будто бы в груди сидят отравленные колючки, и эти колючки могут наслать на людей смертельные болезни. Всем грудным младенцам чамы деформируют головы[13].

Если рождаются близнецы, считается, что это наказание женщине за какое-то ее злодейство. Близнецов, как злых духов, живьем закапывают в землю, а женщину обрекают на полное одиночество. А если случается, что во время родов мать умирает, отец закапывает вместе с ней и новорожденного.

– Какое варварство, трудно даже поверить! И это, по-твоему, мирные люди?

– Милый мой капитан, я имел в виду только их отношение к чужим. И на самом деле, чамы воюют только с миниби и страшно их боятся. Может, и встретимся с чамами, они попадаются по берегам Укаяли вплоть до окрестностей Кумарии[14].

– Значит, они дружески настроены по отношению к белым?

– Нет, они тоже ненавидят белых за то, что те заставляют их рабски трудиться. Но они уже смирились с печальной судьбой. Некоторые даже охотно навещают своих хозяев, так называемых опекунов, ведь у тех столько всего интересного, незнакомого.

– Ну и добро! – сказал Новицкий. – Жаль только, что у нас-то ничего нет. Хоть бы оружие было, так мы бы уж справились. Ну, не будем падать духом, как-нибудь образуется.

– Верно, верно говоришь, Тадек! – поддержал его Смуга. – Ненавижу хныканье! Нет и не будет у нас оружия, ведь все, что нам удалось припрятать, мы отдали Томеку.

– Естественно, Томеку было труднее, ему нужно было спасать женщин.

– Я был уверен, что ты так скажешь, – с улыбкой сказал Смуга. – Мы оба хотели, чтобы у Томека и Салли все было хорошо.

– Ты, Янек, прямо мои мысли читаешь, – признался Новицкий. – Я потому так и рвусь выбраться отсюда, чтобы их не подвергать новым испытаниям.

– Да, я знаю. Ладно, как-нибудь справимся. Какое-то время мы будем, конечно, без оружия, но потом, может быть, наткнемся на лагерь сборщиков каучука и что-нибудь у них добудем.

– А что мы дадим взамен?

– Может, больше, чем ты предполагаешь, – загадочно произнес Смуга.

– Ну и хорошо, ты ведь слов на ветер не бросаешь.

– Верь мне и ни о чем не беспокойся. Выздоравливай только поскорее. Я теперь пойду в селенье к кампам. Небось, еще толкуют о вчерашнем. Поразведаю, что да как, а ты отдыхай.

– Ладно, посплю, что-то меня клонит ко сну после сытной ной еды, – ответил Новицкий, удобно укладываясь на топчане.

IV СЫН СОЛНЦА

Прошло несколько дней. Новицкий почти выздоровел, рана на ноге быстро затягивалась. Он как раз собирался одеться и идти в селенье, как в комнату вошел Смуга и еще с порога объявил:

– У кампов что-то происходит!

– Какие-нибудь плохие новости? – забеспокоился Новицкий.

– Рано утром появились чужие индейцы. Сейчас совещаются с местными курака[15]. Я здесь еще ни разу не видел никого чужого.

– Интересно, какого черта им нужно? – произнес заинтересованный Новицкий.