Томек в Гран-Чако

– Сколько стран, столько и обычаев, – назидательно проговорил Новицкий. – Я слышал, дикари в джунглях поедают все, что движется. Термитов, муравьев, саранчу, пресмыкающихся и – не поверишь – даже вшей. Но сам я никогда в жизни не мог представить, что буду уминать червяков за обе щеки.

– Эти бедняги считают, что любой дар богов всегда на пользу, – сказал Смуга. – Самый страшный враг человека – голод.

– Не спорю, не спорю, но все же это слишком – считать червяков деликатесом! Представляю себе, как высказался бы мой папаша дома, на Повислье, если б ему преподнесли на обед такой тропический деликатес, а мои старики, да и я вместе с ними, – не из богатеев. По мне, нет ничего лучше, чем добрая свиная отбивная с кислой капустой, а запивать ее не иначе как ямайским ромом!

– Я тоже могу себе представить, что бы он сказал! – расхохотался Смуга. – Ну ладно, пора прилечь. Ближе к вечеру надо будет сниматься с места. Но я должен тебе рассказать, как перед побегом я ходил за вещами.

– Как раз хотел тебя расспросить, – оживился Новицкий. – Давай рассказывай, как это ты отхватил кольты и золото, а я пока пожую этих твоих червячков.

Смуга помолчал, словно размышляя, а затем заговорил:

– Как тебе известно, кампа согласились, чтобы я прогуливался по этим руинам. Времени у меня было предостаточно, поэтому я сумел пронюхать кое-что такое, что и не всем кампа известно.

– Потайные ходы и переходы? – вставил Новицкий.

– Не только, капитан!

Явно заинтересованный, Новицкий оставил в покое личинок и не удержался от восклицания:

– Ну и ну! И что же ты там пронюхал?

– В замаскированных подземельях я обнаружил гробницы инков и сокровищницу, а в ней – все, что они спрятали от грабителей-испанцев.

Лицо Новицкого застыло. Он не сразу обрел дар речи. Наконец сдавленным голосом спросил:

– Ты рассказал об этом нашему молодняку?

– Одному только Томеку. Я показал ему гробницы и сокровищницу.

– А он что? Что он сказал?

– Сказал, над этими богатствами тяготеет проклятие – кровь зверски убитых инков. Он наотрез отказался брать что-нибудь из них. Мы решили, что об этом открытии вообще никому не скажем.

Растроганный до глубины души, Новицкий зарделся:

– Ах ты, мальчишечка мой родной! Ни на минуту не сомневался – он так и поступит. Уж я-то его знаю!

– Признаюсь, я был того же мнения о нем, – произнес Смуга.

– Так зачем же ты надумал показать Томеку эти сокровища?

– Видишь ли, Томек признался, что ты решил продать подаренную тебе индийской махарани яхту, только бы раздобыть деньги для моего спасения. А я знал, что для тебя значит эта яхта, ну и…

– Братец, как тебе такое в голову могло прийти? – Слова Смуги явно обидели Новицкого. – Да я ради тебя башку на отсечение дам, а ты мелешь тут о какой-то яхте! И если ты поэтому дал мне горсть золота, а вы сами с Томеком его не взяли, так я сейчас же выброшу его куда подальше, и все тут!

Вскочив, он выхватил из кармана узелок и стал его развязывать. Глаза Смуги влажно заблестели, голос предательски дрогнул:

– Да подожди ты! Не горячись! А теперь я тебя вот о чем спрошу: как ты мог подумать, что я нарушил наше с Томеком решение?

– Но ведь ты забрал золото! – выкрикнул Новицкий.

– Ничего я не забирал! – с горячностью возразил Смуга. – В том-то и дело, что не забирал.

– Что-то я не пойму. Тогда откуда оно у тебя?

– Мне подарил его потомок инков.

– Кто? Сто дохлых китов! Кто тебе его подарил?

– Успокойся, капитан, успокойся! – охладил его пыл Смуга. – Ни за что не догадаешься.

– Кто?! – снова выкрикнул Новицкий.

– Супруг твоей обожаемой поклонницы, шаман Онари собственной персоной.

Новицкий тупо уставился на друга. Потребовалось время, чтобы он пришел в себя.

– Шаман? Этого не может быть! Как так?

Смуга подробно рассказал, что произошло, когда он направился к тайнику за одеждой и снаряжением. Слушая его, Новицкий невольно даже пару раз ущипнул себя, дабы удостовериться, не сон ли это. Когда Смуга закончил, Новицкий медленно произнес:

– Получается, Онари даже тебя поразил своим поступком. Я тогда сразу заметил, что ты вернулся каким-то не таким, каким обычно бываешь. Да, этот дикарь нас с тобой не на шутку удивил. Мало кто из белых отважился бы на подобное. Нет, у меня теперь язык не повернется назвать его дикарем. Так, значит, оставленная для нас лодка – тоже его благодеяние?

– Несомненно, – кивнул головой Смуга. – Агуа действовала с ведома мужа. Они оба вернули тебе долг благодарности. Ну и как теперь ты относишься к этому золоту?

Новицкий только отмахнулся в ответ:

– Да мне от него ни жарко ни холодно! Онари тебе его отдал, ты им и распоряжайся. Я рад только тем деньгам, которые честно заработал своим трудом. Мой любимый папаша говаривал: от денег у людей в голове такие штуки происходят, что…

– Я поделился с тобой тайной, которую мы с Томеком ради этих несчастных индейцев решили не доверять никому. Сейчас она известна троим.

– Твои слова влетели мне в одно ухо, а из другого вылетели. Уже ничего и не помню. Ладно, давай все же чуток поспим.

Развесив гамаки между пальмами, беглецы положили под голову дорожные мешки и легли спать, держа штуцеры под рукой.