Томек в Гран-Чако

Лесная тропинка постепенно становилась шире. Беглецы шагали по жидкой грязи – дождевой воде некуда было стекать с ровной поверхности тропы. По берегам речки индейцы вырубили лес, чтобы облегчить подход, но это мало помогло. В долине густой кустарник разросся так буйно, что местами был выше человеческого роста и даже не прогибался под ногами.

На открытом пространстве было уже довольно светло, ночь отступала. Звезды поблекли, далеко на востоке на черно-синем небе вспыхивали яркие багровые блики. Над берегами и рекой повис молочно-белый туман. Откуда-то из глубины чащи донесся крик птицы, тут же пронзительно заверещали попугаи, им вторили хриплые крики ревунов, характерное карканье цапель, пощелкивание аистов и клекот ястребов. Джунгли пробуждались ото сна. Светало…

Новицкий оглядывал прибрежные заросли, где кампа обычно держали лодки. Агуа уговаривала их двигаться к реке, словно зная, что там они найдут лодку. И догадки Новицкого подтвердились. В зарослях у самой воды отыскалась выдолбленная из ствола дерева лодка-плоскодонка. В ней лежали два коротких весла, на лопастях которых был выжжен оригинальный узор – знак хозяина судна. Они нашли длинную, отполированную сотнями ладоней жердь для замера глубины или отталкивания от дна, если лодка сядет на мель. Новицкий придирчиво осмотрел плоскодонку, оценил ее надежность и устойчивость и остался доволен.

– Ну что тут скажешь? Садись да плыви!

На первом месте среди всех цепкохвостых следует поставить ревунов (Mycetes). Это обыкновенно плотные, с высокой пирамидальной головой и выдающейся мордой небольшие обезьяны, покрытые густой шерстью, которая, удлиняясь на подбородке, принимает форму бороды. <…> Любимым их местопребыванием являются пустые, высокие и сырые леса Южной Америки. <…> Жизнь ревунов довольно однообразна. Днем они рассаживаются по высоким деревьям, на ночь же спускаются на более низкие деревья и, спрятавшись в их густой листве, предаются сну. Даже во время процесса питания движения их ленивы: медленно перелезают они с ветки на ветку, неторопливо срывая ветки и почки и еще неторопливее поднося их ко рту, а насытившись, усаживаются, скорчившись на каком-нибудь суку, точно дремлющие дряхлые старики. (А. Брэм. Жизнь животных, т. 1.)

В зарослях Новицкий обнаружил еще две лодки, побольше, но без весел. Вернувшись к первой лодке, он легко столкнул ее на воду, и быстрое после ночного ливня течение тут же ее подхватило.

– Ян! – позвал он.

Смуга с мешком и пукуной в руках подошел к зарывшейся носом в воду лодке.

– Да, капитан, твоя зазноба-индианка нас не подвела, – оценил он. – А есть здесь еще лодки?

– Конечно! Целых две, причем большие, только без весел.

– Индейцы не бросают весел где попало – это их собственность, – объяснил Смуга. – Если в лодке нашлись весла, это неспроста. Похоже, кто-то помогал нам сбежать. Но об этом поговорим потом. А теперь – в путь!

– Янек, в экспедиции, как и в армии, всегда должен быть командир, – сказал Новицкий. – Командир – ты, но уж позволь на воде командовать мне. Река разбушевалась, воды вон сколько прибыло, всякое может случиться. А я на воде всю жизнь, с самого детства. Вырос на нашей любимой Висле, а в ней столько коварных водоворотов, омутов, течения повсюду меняются, мелей до черта. Я еще мальчишкой спасал утопающих.

– Согласен, капитан! Я видел твое мастерство на Амуре[25]. Какие будут распоряжения?

– Отлично! Штуцеры на ремнях за спину! Патроны под рубашку! Обвязать лианами, чтобы не потерять. На всякий случай кольт должен быть всегда под рукой. Если перевернемся, сразу же греби к ближайшему берегу, а мешками и пукуной занимаюсь я. А теперь давай-ка садись на нос, бери весло, загребай слева. И весло держи покрепче – если выронишь, считай, нам конец.

Смуга кивнул, усаживаясь там, где было велено. Он отлично понимал, что для сплава по бурной реке требуются умение, смелость, отвага и сила. Всем этим с избытком обладал великан-моряк с Повислья. Прежде чем усесться в лодку, Новицкий внимательно осмотрелся…