Томас

— А ничего не будет. Я, ты думаешь, где последние годы служил? В канцелярии. Статистика. Царица бюрократии. План выполняете-перевыполняете, а всей картины вам не видно.

Катерина поставила полную рюмку на стол.

— Что это ты тут заливаешь? Какая картина?

— Такая. В аду мест уже нет!

— Как нет?

— Кончились! — развел руками Томас. — Устроили нам конвейер, так-растак? Получайте! В прошлые века — по сто верст между городами, а нынче? Миллиарды грешников землю топчут, да над каждым многотонный черный столб небо режет. Кто такое в состоянии выдержать?

Катерина подсела к Томасу ближе, улыбнулась.

— Слушай, я знаю — ты известный сказочник. Хватит дурить.

— Эх, Катерина-Катя-Катюха, кабы я врал.

— Подожди, а если мест нет, то куда их селить, где грешников жарить?

— А ты почем знаешь, что там их жарят? Ты что в аду была?

— Нет. Чего я там забыла?

— Ну, так и не говори. Ты, наверное, выписывалажурнала «Перец», где любили бесенят с рожками рисовать кочегарами. Не знаешь, хоть бы помолчала.

Катерина выпила рюмочку и тоже взяла жменьку семечек — закусить.

— Если такой умный, скажи, что там?

Томас возмутился.

— Дура ты, баба. Как вообще можно оперировать такими глобальными теологическими материями? Причем здесь ад?

— Да ты же первый начал! — домработница вытаращилась на Томаса. — Чего скачешь с темы на тему? То поп, то попадья! — Вдруг её лицо стало расплываться в улыбке: — А-а-а, ты специально. Разыгрываешь! Ах, шутник... В аду мест нет. Вот, сказанул! Ну, — толкнула в бок, — давай. Брешешь же? Га? Колись, не то капец тебе, — Катерина показала внушительных размеров кулак. — Только одного не пойму, а чо тебя повело? Откуда такая тема, может самого от безносой типает?

Томас потрепал Катю по плечу и нараспев прочитал:

«Стать бессмертным — напрасный, поверьте мне, труд,

Все, кто стар и кто молод, в могилу сойдут.

Не дано это царство земное навеки

Никому...»

— А знаешь что дальше?

— Нет, — ответила Катерина.

— «Да и мы не останемся тут», — завершил стих Тихоня.

— Кто сказал, Князь?

— Нет, Николай Стрижков. А стихи Омара Хайяма.

Томас налил себе квасу.

— Когда-то я был партийным...

— Брешешь!

— Был партийным, — повторил он с нажимом. — Что значит, ходил «в поле», в геологоразведческие партии. Там я любил производить впечатление на неопытных в амурных делах барышень. Стихи читал... Тогда мне хотелось, чтобы Хайям был шайтаном.

— А вдруг наоборот?

— Любимец женщин и вина? Хотя... Кто знает? В нашем мире все так запутано...

Тут проснулась Леся, просидевшая все это время с открытым ртом.

— Это вы вообще тут о чем говорите?

Томас с Катериной переглянулись.

— Да ни о чем — корпоративный юмор, — ответил Тихоня, пряча улыбку.

— Не обращай внимания, — поддакнула Катя.

В этот момент раздался жужжащий звук, словно в кармане халата Катерины проснулась семья шмелей. Домработница поднесла трубку к уху и тут же ответила:

— Да, Петровна, передаю.

Приняв мобильный телефон, Тихоня стал кивать, словно Антонина Петровна могла видеть его реакцию. Отключившись, он повернулся к Лесе:

— Ну, что подруга, гордись — хозяйка тобой довольна. Твой паренёк, Валик, нам почти всю отчетность по августу выправил. Бегает по городу, кричит: «Ау! Лесяяяааа! Лесяааа! Ау!». Злости в нем, обиды, как в слоне дерьма. Всех приятелей своего папеньки застроил, всю свою шпану. Ищет пожарная, ищет милиция девочку, спички и керосин. И чем ты его приворожила?

Леся попыталась улыбнуться.

— Хату спалила, а теперь он меня...

Томас пятерней растрепал ей волосы.

— Это, красавица, ещё будем поглядеть.

Повернувшись к домохозяйке спросил:

— Слушай, Катерина, разве мы бросаем наших друзей в беде? А не сходить ли мне к этому мальчику в гости?

31 На стрелку

Чуть позже Тихоня попросил Лесю позвонить Валентину назначить встречу. Она долго отпиралась, но, поняв, что вечно оттягивать разговор не получится, решилась. Взяла у Кати мобильный, набрала номер, в трубке сразу же раздался голос:

— Алло?

Томас услышал:

— Леськ, ты?

— Я.

Трубка некоторое время молчала. Когда пауза затянулась, Валик, наконец, спросил:

— Ты ничего не хочешь мне рассказать?

— А ты не хочешь спросить, жива ли я, здорова?

— А ты не хочешь сказать, где ты была эти дни? И что с моей квартирой стало?

— Не кричи на меня! — не выдержала Леся.

— Да я ещё и не начинал, детка, — дальше неразборчиво. — Так! Ноги в руки, и через полчаса в «Монако». Поняла? — крикнул Валя, и раздались гудки.

— Нет, ну ты посмотри на него! — Леся отбросила трубку. — Кричит, словно я ему что-то должна. Как будто это я сама!

Томас рассмеялся и захлопал в ладоши.