Томас Мюнцер

Он рано втягивается в политическую и религиозную борьбу.,Е.го тяготит сознание политического убожества Германии, которое он особенно ярко почувствовал после пребывания в Италии (1512–1513) и после службы наемником в войсках императора Максимилиана. Здесь в нем рождается жгучая ненависть к Риму и его главе — папе, исконному врагу Императора и эксплоататору народа. Еще в 1513 году в своих эпиграммах он называет Юлия «язвой человечества». Он опубликовывает сочинения итальянского гуманиста Валлы, поднимая их как стяг в походе на злоупотребления римской курии. Наконец в «Письмах темных людей» он наносит страшный удар схоластике и католическому духовенству.

Выступление Лютера не было понято Гуттеном Ему казалось, что спор Лютера со своими противниками носит чисто догматический характер. Он даже говорил: «Монахи постоянно и везде спорят между собой; пусть их пожирают друг друга, пока пожрут их самих». Но когда Гуттен увидел революционный эффект выступления Лютера и растущий разлад между Германией и Римом, — лютеровская деятельность нашла в нем своего горячего сторонника. Под его влиянием Франц фон Зиккинген в январе и феврале 1 520 года предлагал Лютеру защиту и убежище. Во время Вормского сейма они оба агитировали в пользу виттенбержца и готовились в случае необходимости вооруженной рукой притти ему на помощь.

В сентябре 1520 года Гуттен в послании к королю Карлу и курфюрсту Фридриху декларировал свою программу государственного переворота. Цель переворота — восстановление падшей мощи имперской власти и искоренение пороков церкви. Средство к достижению этой цели — уничтожение главенства папы, секуляризация церковных имуществ, сокращение духовного сословия, уничтожение монастырей и установление церковной независимости Германии. Огромные богатства, которые освободятся этим путем и перейдут из бездонных папских карманов в руки нации должны быть употреблены в первую очередь на создание великой имперской армии силами рыцарства, а также на народное образование и призрение бедных. (. созданием могучей и богатой германской рыцарской армии возникала сила, которая открывала возможность экономического укрепления рыцарства и восстановления его былого политического значения. Программа требовала упразднения абсолютного владычества князей и установления дворянской демократии во главе с императором, как это было в раннем средневековье. Об уничтожении крепостничества ничего не говорилось.

Но дворянская демократия была уже пройденным историческим этапом. Нормальное развитие торговли — то, что нужно было поднимающейся буржуазии, — обеспечивала сильная централизованная власть, которую разоряющееся дворянство не могло создать. Даже такая государственная система, как областное единство во главе с владетельными князьями — крупнейшими феодалами, казалась купцам более приемлемой, чем власть рыцарской вольницы, тем более, что на стороне князей было их богатство, деньги, армия ландскнехтов. Города предпочитали власть крупных феодалов власти вольных рыцарей, от которых им так много приходилось терпеть раньше.

Политическая позиция рыцарства носила на себе яркие следы средневековья. Крестьян они не захотели привлечь в свои ряды, — крестьянское движение страшило их больше, чем диктатура крупных феодалов. Военная тактика, несмотря на изобретение огнестрельного оружия, также мало отошла от приемов прежних турнирных боев. Естественно, что рыцарству предстояло выступить в полном одиночестве.

Гуттен, конечно, понимал, что рыцарству придется встретиться с могущественным врагом — духовенством, и еще более сильным — князьями. И все же он Мечтал о «веселой войне» против них, твердо Надеясь на помощь рыцарству со стороны городов.

Эти замыслы Гуттена отвратили от него виттенбергского реформатора. Лютер боялся всякого восстания: кто бы ни начал мятеж, — угнетенный народ возьмется за оружие. Умаление княжеской власти в угоду рыцарству также никак не входило в планы Лютера; он уже сделал выбор и признал княжескую власть единственной твердой опорой своего дела и видел в ней гарантию личной безопасности и благополучия. На поддержку Лютера Гуттен рассчитывать не мог. Стремясь к намеченной цели, он натолкнулся на человека, который, казалось, был рожден для роли вождя в предстоявшей «веселой войне». Это был Франц фон Зиккинген.

Зиккинген — знаменитый военачальник, один из могущественнейших, богатейших имперских рыцарей, неоднократно дрался вместе со своими людьми как на стороне императора, так и против него с иностранными государями, в зависимости от того, кто больше платил. Он не гнушался и простым разбоем, отличаясь в этом от мелких рыцарей лишь более крупными масштабами своих грабительских предприятий.