Том II

Насколько высоко классики марксизма ценили теоретические труды великих русских революционных демократов, свидетельствует письмо Энгельса к Е. Паприц от 26 июня 1884 года. Характеризуя уровень, достигнутый передовой русской наукой, Энгельс писал: «Если некоторые школы и отличались больше своим революционным пылом, чем научными исследованиями, если были и есть еще различные блуждания, то, с другой стороны, была и критическая мысль и самоотверженные искания в области чистой теории, достойные народа, давшего Добролюбова и Чернышевского («Переписка К. Маркса и Ф. Энгельса с русскими политическими деятелями», Госполитиздат, 1947, стр. 230). Следует отметить, что в ответ на пожелание Маркса получить сведения о жизни и деятельности Чернышевского Даниельсон указывал ему в числе других работ и на «Эстетические отношения искусства к действительности».

«Написанная им для получения степени магистра диссертация («Эстетические отношения искусства к действительности», СПБ., 1855 г. — сообщал Даниельсон Марксу, — ее теоретическая основа послужила исходным пунктом для деятельности Чернышевского и Добролюбова как критиков) была отвергнута университетом».

Впервые детальный анализ диссертации Чернышевского был произведен Г. В. Плехановым. В его сборнике «За двадцать лет» (1905) диссертации посвящена статья «Эстетическая теория Чернышевского», выясняющая источники и философскую основу «Эстетических отношений искусства к действительности». Плеханов сделал это до появления в печати предисловия самого Чернышевского к предполагавшемуся третьему изданию «Эстетических отношений» (1888), предисловия, задержанного тогда цензурой и напечатанного лишь в 1906 году.

Плеханов считал «Эстетические отношения» единственной в своем роде попыткой построения эстетики на основе материалистической философии Фейербаха. (Заметим здесь, что это утверждение Плеханова свидетельствовало о явной недооценке им самостоятельности философской мысли Чернышевского, о чем подробнее нам придется говорить ниже.)

Разобрав тезис Фейербаха — «чувственность» или действительность тождественна с истиной», — Плеханов говорит: «Если сущность человека — «чувственность», т. е. действительность, а не вымысел и не абстракция, то всякое превознесение вымысла и абстракции над действительностью не только ошибочно, но и вредно на практике. И если задача философии заключается в реабилитации действительности, то в такой же реабилитации заключается. и задача эстетики, как особой отрасли философского мышления. Этот неоспоримый вывод и составляет главную мысль диссертации Чернышевского». (Цитируем по «Истории русской литературы XIX в.», изд. «Мир», т. III, стр. 185.)

Плеханов подробно рассмотрел вопрос о возвышенном, о трагическом и комическом в освещении Чернышевского. Ценность и значение работы Плеханова ослабляется ошибками, заключающимися, главным образом, в подмене диалектического анализа действительности механическим сопоставлением идей. Некоторые из этих ошибок вскрыты в статье

А. В. Луначарского «Этика и эстетика Чернышевского перед сѵдом современности» («Вестник Коммунистической академии», 1928, № 5 (1),

стр. 3—11)-.

Луначарский в своей статье показал однобокость и узость плехановского определения Чернышевского как рационалиста н просветителя, восстановив перед нами живой образ боевого материалиста, материалиста-рево-люци^нера.

Не менее важным представляется нам то, что Луначарский разоблачил в своей работе меньшевистский характер плехановской концепции, показав, что один из основных тезисов «Эстетических отношений» — искусство не только объясняет действительность, но и выносит ей приговор — был отвергнут Плехановым именно ввиду того, что Плеханов хотел лишь исследовательского, тад называемого «объективного» взгляда на вещи, «Но марксизм дал правильное представление о закономерностях,' по которым развиваются общественные явления. И если мы из этого марксизма совсем изымем идею о сознательности, о сознательном руководстве явлениями, о нашей активности, то это будет самый настоящий меньшевистский «марксизм». «Вот почему, — писал Луначарский, — для нас важна и приемлема эстетика Чернышевского с ее страстной ненавистью к искусству, понимаемому как сила, подменяющая действительную жизнь, с ее влюбленностью в действительную жизнь, с ее жаждой развития подлинной жизни и ее расцвета, с отрицательным отношением к мертвечине и утверждением, что искусство отражает то, что интересно для человека, а не просто все, как отражает зеркало.

Основная мысль Чернышевского, что искусство произносит приговор над жизнью, то есть вызывает с нашей стороны определенную эмоциональную реакцию на изображаемое, н что художник является моральным деятелем, принимает участие в культурном строительстве, — совершенно правильна».