Tom Clancy’s The Division: Фальшивый рассвет

Из-за всей этой истории они проснулись гораздо позже обычного, к тому же дождь так и не думал заканчиваться. Весь день пошел наперекосяк, как будто им уже пора было ложиться спать, хотя они только недавно встали. Поручения Джуни помогли на время ни о чем не думать, а на смену им опять пришли карточные игры. У Саида и Амелии хорошо получалось придумывать новые варианты, а Вайолет легко разбиралась в правилах и помогала их улучшать. Ной и Шэлби были заняты в основном жалобами, что никто не играет с ними в то, во что они хотят играть. Только Уилли и Айван держались в стороне. Они молчали и почти не принимали участия в происходящем. Судя по всему, их изрядно напугало то, что произошло ночью.

К концу дня дождевые бочки, обеспечивающие замок водой, переполнились. Джуни отправила детей наружу, чтобы они перелили сколько смогут в кувшины.

– Это последнее поручение, – пообещала она. – Если дождь так и не прекратится, бочки наполнятся снова и у нас будет отличный запас воды.

Снаружи большая группа взрослых уже опустошала бочки, переливая воду в ведра и кувшины. Дети заняли очередь. Было холодно и мокро. Вайолет радовало лишь то, что обошлось без грозы. Обычно ей нравился разгул стихии, но сейчас она думала о том, что раскаты грома слишком похожи на взрывы и выстрелы. Она возненавидела тот факт, что стрельба превратила прекрасный и удивительный гром в нечто пугающее, а затем принялась корить себя за эту ненависть. Родители всегда говорили, что ненависть – плохое чувство. Простой злости было уже достаточно. Злость была приемлемым чувством, по крайней мере, пока она не начинала выжигать тебя изнутри. Тогда она стала бы проблемой. Если рассказать взрослым о том, что тебя злит, они могут неправильно понять и начать объяснять, что ты якобы должен чувствовать на самом деле. О плохих чувствах дети говорили только друг с другом… по крайней мере, пока удавалось держать их под контролем. Вайолет до сих пор немного стыдилась того, что расплакалась на виду у всех после того, как они увидели желтый порошок.

Что же это все-таки было? Никто точно не знал, но все сошлись на том, что если агент Спецотряда сказал не ходить туда больше, это, скорее всего, что-то опасное.

Пришел ее черед наполнять кувшины. Она отнесла их в замок – в дальний конец того, что некогда было главной галереей первого этажа. На стенах до сих пор висело несколько картин. Один из взрослых – старый, седой и усатый мужчина по имени Рауль – расставлял кувшины рядами. Он забрал и ее ношу тоже.

– Тяжеловато для такой малышки, – заметил он. В его глазах мелькнули смешинки. Девочка знала, что он не хотел ее обидеть.

И все же Вайолет не любила, когда взрослые с ней так разговаривали. Как бы угрюма и задумчива она ни была, девочка все-таки закатила глаза.

– Я могу носить их безо всяких проблем, – заявила она и отправилась еще за двумя.

Она услышала, как Рауль усмехнулся ей в спину. Ничего страшного. Пусть веселится. Он и не представлял, на что может быть способна маленькая девочка.

Глава 12 Эйприл

Точно в десять вечера раздался стук в дверь. Эйприл была готова. Она помылась, переоделась, поела и заново упаковала свои вещи. Она даже сделала запись в дневнике. Минуло уже много дней с тех пор, как закончилось место на полях ее копии «Коллапса в Нью-Йорке», которая служила ей дневником в первые недели после начала карантина. Все получилось само собой. Она не планировала делать записи, но, оставшись одна и дрожа от страха, она нашла успокоение в переносе слов на бумагу. Сейчас же дневник стал для нее средством приведения в порядок мыслей, помогал не отклоняться от цели. Она сильно изменилась и давно перестала быть той, кто в декабре нацарапала первые строки. Она научилась действовать эффективнее, стала увереннее в себе. Ей довелось видеть худшее, на что только способны люди. Но и лучшее тоже. Может быть, ей даже удалось самой пару раз протянуть руку помощи.

Некоторое время она провела в размышлениях над дневником. Солнце скрылось за вершинами деревьев парка Палисэйдс[21]. Эйприл закончила с последними приготовлениями, а когда открыла дверь, то увидела ожидающего ее брата Майкла. Сохраняя молчание, они прошли через парк Инвуд-Хилл, не включая фонарь, пока не добрались до крутого склона, который привел их в устье ручья Спеитен-Даивил. Здесь они вновь погасили свет и остановились, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте.

– Там в ремонтном доке опорный пункт ОТГ. – Брат Майкл указал в нужную сторону, и Эйприл без труда увидела около моста Генри Гудзона со стороны Манхэттена залитую светом прожекторов группу грузовиков за ограждением из мешков с песком. От этого места до их отмели было от силы пятьсот футов.

– Прошу, только не говори, что придется плыть, – протянула девушка.

Она неплохо плавала, но не с рюкзаком и дробовиком. К тому же среди тех фактов, которые она почерпнула из «Коллапса в Нью-Йорке», было утверждение о практической невозможности переплыть окружающие Манхэттен реки из-за их непредсказуемого и опасного течения.