Том 9

Табардин. Не знаю, право. Не думал об этом.

Даша. Мы ничего не ели с вчерашнего дня.

Табардин. Да.

Пауза.

Даша. Не будем вспоминать, хорошо?

Табардин. Ты сама отчего не пьешь кофе?

Даша. Мне почему-то стало неловко есть, когда ты смотришь. (Смеется.)

Табардин. Я отвернусь. Сегодня все утро какие-то крики на улицах. —

Даша. Что-нибудь случилось?

Табардин. Не знаю. Я думаю — если бы меня спросили, где я сейчас, в Москве, в Нью-Йорке или на планете Марс, я бы затруднился в точности ответить.

Даша. Никита, как звали твою мать?

Табардин. Александра Юрьевна.

Пауза.

Я едва помню ее, но до сих пор часто вижу во сне. Она хотела, чтобы все были счастливы, и умерла в голодный год, девяносто первый.

Даша. Ты похож на мать?

Табардин. Глаза и рот.

Даша. А как звали отца?

Табардин смеется.

Ну, конечно, Алексеем. Никита, как ты думаешь, что самое главное, для чего ты был маленьким, вырос и столько наделал бед?

Табардин. Раньше я думал, что призван что-то там сделать в науке. Гм. Что самое главное? Отчего у тебя мокрые волосы? Ты брала ванну?

Даша. Душ.

Табардин. Так нужно закрыть окно.

Даша кладет ему руку та руку, удерживая.

Даша. Сиди.

Он припадает губами к ее руке.

Никита, милый.

Пауза.

Табардин. Ты совсем особенная. Новая. Точно девушка.

Даша. Вот выдумал.

Табардин. Что выдумал?

Даша. Какая же я девушка.

Табардин. Я хотел сказать, что ты на путешественницу похожа, откуда-нибудь из Америки. Непонятная, самостоятельная какая-то… аккуратненькая.

Даша. Ну вот — ложка упала.

Табардин. Знаешь что? Я схожу куплю арбуз «Даша. В самом деле, купи арбуз. Только красный, навырез. (Останавливает его.) Никита, мне страшно будет одной. Они придут. Они наверно придут.

Табардин. И пусть приходят. Я решил говорить напрямки. Что вы желаете? Чтобы не было скандала. Хорошо. Мы уезжаем. Вам скучно в одиночку ложиться спать, менять женатую жизнь на холостую? Старые привычки на новые? Очень жаль, очень жаль. И до свидания, вот порог. Никаких сентиментов с этими людьми.

Даша(вздрагивает). Вчерашний день как сон «Во мне еще остался яд от вчерашнего.

Табардин. Не знаю — грех был вчера или нет, но мы точно вылетели из подвала, на свежий воздух, на солнце.

Даша(улыбаясь). Сегодняшний день тоже как сон, Никита. (У окна.) Прищурься немного. Кружится голова.

Табардин. Гляжу. Да, кружится.

Даша. Точно мы мчимся с какой-то изумительной земли.

Табардин. Даша.

Даша. Что?

Табардин. Ты — моя жена. Мне хочется заплакать, когда гляжу на тебя, какая ты красивая. Даша, можно поцеловать руку?.

Даша. Можно.

Он целует, затем наклоняется к губам.

Табардин. Можно?

Даша. Можно.

Табардин. Ты не сердишься на меня. Не сердишься? (Целует ее.)

Даша. Ах, Никита…

В дверь стук. Они не слышат. Появляется Конкордия, надевает пенсне, смотрит.

Конкордия. Здесь посторонние.

Даша вскрикивает, отвертывается к окну.

Табардин. Что вам угодно?

Конкордия(в дверь). Теперь можно войти? Табардин. Что вам нужно от нас? Я спрашиваю.

Входят Хрустаков и Люба.

Хрустаков. Вот где вы.

Люба. Никита. (Плачет.)

Хрустаков(Даше). Я за тобой приехал.

Конкордия. Семен, сядь. Люба, садись и ты. Я буду говорить за всех. Прошу не перебивать.

Хрустаков. Да что же говорить. Дело ясное.

Конкордия. Я настояла на этом свидании и отвечаю за все последствия. Мы, слава богу, люди культурные и в создавшемся тяжелом положении обойдемся без излишних эксцессов, не оскорбляя человеческого достоинства физической силой. Хотя, должна признаться, что мне многого стоило удержать сына от вспышки вполне законной энергии. Семен, дай спички. Итак… (Ломая спички, закуривает.) Вчерашний скандал, очевидно заранее обдуманный, имел целью создать посредством широкой общественной огласки препятствие к возвращению этой особы в семью моего сына. Да. Общество возмущено чрезвычайно. Но не рутиной нашей мещанской семьи, как вы надеялись, и не страданиями этого человека. Люба, перестань сморкаться. Вашей неслыханной наглостью, милостивая государыня, общество возмущено до самых основ.

Хрустаков. Не так, мамаша, говорите.

Конкордия. Молчи. Мне важен принцип, а не салонные выражения. Женщина, которая жила на средства мужа, пользовалась его трудом, ела, пила и прочее, обязана чувствовать себя должником, если она честная женщина. (Затягивается папиросой, поправляет пенсне.) Уплатите ваш долг — тогда вы свободны.