Том 9

Петиции, представленные в палату общин 20 апреля 1836 г., и внесенная в связи с ними резолюция г-на Патрика Стюарта относились не только к Дунаю, но также и к Черкесии, ибо в торговых кругах распространился слух, что русское правительство под предлогом блокады черкесского побережья намерено не допускать, чтобы английские суда выгружали грузы и товары в ряде портов восточного побережья Черного моря. Лорд Пальмерстон торжественно заявил по этому поводу:

«Если парламент окажет нам доверие, если он оставит за нами руководство внешними сношениями страны, то мы сможем защищать интересы страны и поддерживать ее честь, избегая при этом необходимости начать войну». (Палата общин, 20 апреля 1836 года.)

Несколькими месяцами позже, 29 октября 1836 г., из Лондона в Черкесию отплыл «Виксен», торговое судно, принадлежавшее г-ну Джорджу Беллу и груженое солью. 25 ноября судно было захвачено русским военным кораблем в черкесской бухте Суджук-Кале ввиду того, что «оно использовалось для связи с побережьем, подвергнутым блокаде». (Письмо русского адмирала Лазарева английскому капитану Чайлдсу от 24 декабря 1836 года.) Судно, его груз и экипаж были отправлены в Севастопольский порт, где 27 января 1837 г. русские вынесли обвинительный приговор. Здесь уже речь шла не о «блокаде», судно «Виксен» было просто объявлено законным призом ввиду того, что «оно было виновно в контрабанде», так как ввоз соли воспрещен, а в бухте Суджук-Кале, то есть в русской гавани, нет таможни. Приговор был приведен в исполнение в подчеркнуто унизительной и оскорбительной форме. Русским, захватившим судно, были публично вручены награды. Британский флаг был сначала поднят, а затем спущен, и на его место был поднят русский. Капитан и экипаж судна были переведены, в качестве пленных, на борт «Аякса», захватившего их судно, затем отправлены из Севастополя в Одессу, а из Одессы в Константинополь, откуда им позволено было вернуться в Англию. О самом судне немецкий путешественник, посетивший через несколько лет после этого события Севастополь, писал в «Augsburger Zeitung» следующее:

«После всех русских линейных кораблей, которые я посетил, наибольшее любопытство возбудил во мне «Суджук-Кале», прежний «Виксен», плавающий теперь под русским флагом. Внешний вид этого судна совершенно изменился. Этот маленький корабль является теперь лучшим парусным судном во всем русском флоте и используется главным образом для транспортных целей между Севастополем и черкесским побережьем».

Захват судна «Виксен» бесспорно давал лорду Пальмерстону прекрасный повод для выполнения его обещания «защищать интересы страны и поддерживать ее честь». Но, кроме чести британского флага и интересов британской торговли, дело шло еще кое о чем — о независимости Черкесии. Сначала Россия оправдывала арест судна «Виксен» нарушением с его стороны объявленной Россией блокады, но обвинительный приговор судну был вынесен под совершенно иным предлогом, а именно под предлогом нарушения им русских таможенных правил. Объявляя блокаду, Россия тем самым объявляла Черкесию враждебной иноземной страной, и вопрос тогда сводился к тому — признавало ли когда-либо британское правительство эту блокаду. Наоборот, распространяя на Черкесию русские таможенные правила, Россия тем самым рассматривала ее как свое вассальное владение, и тогда вопрос заключался в следующем: признавало ли когда-либо британское правительство притязания России на Черкесию?

Прежде чем перейти к дальнейшему, хотелось бы напомнить, что в то время Россия еще далеко не успела закончить свои работы по укреплению Севастополя.

Любое притязание России на обладание Черкесией могло основываться только на Адрианопольском договоре, как мы уже указывали в предыдущей статье. Но договор от 6 июля 1827 г. обязывал Россию не делать никаких попыток к территориальному расширению и не добиваться каких-либо исключительных торговых привилегий в войне с Турцией. Всякое расширение русских границ на основании Адрианопольского договора являлось поэтому открытым нарушением договора 1827 г. и, как показывает протест Веллингтона и Абердина, не должно было признаваться со стороны Великобритании. Таким образом, Россия не имела права на передачу ей Черкесии Турцией. С другой стороны, и Турция не могла уступить России то, чем не владела сама. Черкесия всегда была настолько независима от Порты, что даже в те времена, когда в Анапе еще находился турецкий паша, Россия заключила несколько соглашений с черкесскими вождями о прибрежной торговле, так как турецкая торговля официально ограничивалась исключительно Анапским портом. А раз Черкесия была независимой страной, то законы о местном управлении, санитарные правила и таможенные предписания, которыми московиты сочли себя вправе снабдить ее, были для нее столь же обязательны, как русские законы для Тампико.