Том 9

Оба эти параграфа, поскольку они обеспечивают России «расширение территории и исключительные торговые привилегии», открыто нарушают подписанный герцогом Веллингтоном в С.-Петербурге протокол от 4 апреля 1826 г. и договор от 6 июля 1827 г., заключенный в Лондоне между Россией и другими великими державами[327]. Поэтому английское правительство отказалось признать Адрианопольский договор. Герцог Веллингтон заявил против него протест. (Речь лорда Дадли Стюарта в палате общин 17 марта 1837 года.) Лорд Абердин также протестовал против него, как сообщает лорд Махон:

«В депеше к лорду Хейтсбёри от 31 октября 1829 г. он высказался с немалым недовольством по поводу многих разделов Адрианопольского договора, обратив особое внимание на условия, касающиеся островов на Дунае. Он отрицает, что этот мир» (Адрианопольский) «основан на уважении к суверенным территориальным правам Порты, а также к положению и интересам всех морских держав на Средиземном море». (Речь лорда Махона в палате общин 20 апреля 1836 года.)

Лорд Абердин, по утверждению графа Грея, заявил, что

«независимость Порты будет принесена в жертву и миру Европы будет угрожать опасность, если этот договор будет санкционирован». (Речь графа Грея в палате лордов 4 февраля 1834 года.)

Сам лорд Пальмерстон сообщает нам о следующем:

«Что касается расширения русских границ в районе устья Дуная, на Южном Кавказе и на побережье Черного моря, то оно безусловно не согласуется с торжественным заявлением, сделанным Россией перед лицом всей Европы до начала турецкой войны». (Палата общин, 17 марта 1837 года.)

Россия могла надеяться реализовать свои пока еще номинальные притязания на северозападные области Кавказа лишь в том случае, если бы ей удалось блокировать восточное побережье Черного моря и отрезать подвоз оружия и боевых припасов к этим областям. Но побережье Черного моря, как и устье Дуная, уже во всяком случае не является тем местом, где «действия со стороны Англии неосуществимы», как жаловался благородный лорд, когда речь шла о Кракове. При помощи каких же таинственных ухищрений, в таком случае, московитам удалось блокировать Дунай и побережье Черного моря и заставить Великобританию согласиться не только с Адрианопольским договором, но и с нарушениями того же договора самой Россией?

Эти вопросы были поставлены благородному лорду в палате общин 20 апреля 1836 г., после того как она была засыпана многочисленными петициями от купцов Лондона, Глазго и других торговых городов с протестами против фискальных мероприятий России на Черном море, а также вводимых ею правил и ограничений, целью которых является создание препятствий для английской торговли на Дунае. 7 февраля 1836 г. появился русский указ о сооружении — в согласии с Адрианопольским договором — карантинной станции на одном из островов в устье Дуная. Для того чтобы осуществлять здесь карантинные правила, Россия требовала для себя права посещать и осматривать суда, направляющиеся вверх по Дунаю, а также принуждать уплачивать сборы, задерживать и отправлять в Одессу те из них, которые проявят неповиновение. Еще до того как была сооружена карантинная станция или, точнее говоря, до того, как под ложным предлогом сооружения этой станции были построены таможня и форт, русское правительство попыталось позондировать почву для того, чтобы определить, как далеко можно заходить в своем вызывающем обращении с английским правительством. Лорд Дергем, действовавший по инструкциям, полученным из Англии, заявил русскому правительству протест по поводу препятствий, которые ставились английской торговле.

«Его направили к графу Нессельроде. Граф Нессельроде адресовал его к губернатору Новороссии, губернатор Новороссии, в свою очередь, предложил ему обратиться к консулу в Галаце; последний вошел в сношения с британским консулом в Браилове, предложив ему направить капитанов, с которых взыскали сбор, к устью Дуная, то есть к месту, где по отношению к ним была учинена несправедливость для того, чтобы расследовать дело; но при этом, конечно, было хорошо известно, что упомянутые капитаны уже находятся в Англии». (Палата общин, 20 апреля 1836 года.)[328]

Официальный указ от 7 февраля 1836 г. привлек всеобщее внимание британских торговых кругов.

«Уже вышел в море или готовится к отплытию целый ряд судов, капитаны которых получили строгие приказы не признавать права посещения и осмотра судов, которого домогается Россия. Легко предвидеть, какова будет судьба этих кораблей, если палата не решится определенно выразить свое мнение. Если это не будет сделано, то британские суда общим водоизмещением не менее, чем в 5000 тонн, будут задержаны и отправлены в Одессу и будут находиться там до тех пор, пока не подчинятся дерзким требованиям России». (Речь г-на Патрика Стюарта в палате общин 20 апреля 1836 года.)