Том 9

Россия предъявляла требования на болотистые острова в устье Дуная на основании одной из статей Адрианопольского договора, которая сама по себе являлась нарушением договора, заключенного между Россией, Англией и другими державами в 1827 году. Но возведение укреплений у входа в Дунай и вооружение их артиллерией являлось нарушением уже самого Адрианопольского договора, прямо запрещавшего сооружение каких бы то ни было укреплений на расстоянии шести миль от реки. Взимание сборов и создание препятствий судоходству по Дунаю было нарушением Венского договора, провозгласившего, что судоходство по рекам, на всем их протяжении, начиная с того места, где река становится судоходной, и кончая устьем, должно быть совершенно свободным, что «размер пошлин ни в коем случае не должен превышать размера существующих ныне», то есть в 1815 г., и что «никакое повышение не должно иметь места без общего согласия государств, владеющих берегами реки». Таким образом, единственный аргумент, который Россия могла бы-привести в свое оправдание, состоит в том, что договор 1827 г. был нарушен Адрианопольским договором, который, в свою очередь, был нарушен самой Россией, и все это вместе опиралось на нарушение Венского договора.

Вырвать у лорда Пальмерстона какое бы то ни было заявление о том, признает ли он Адрианопольский договор или нет, оказалось совершенно невозможным. Что касается нарушения Венского договора, то благородный лорд

«не получил никакой официальной информации о том, что произошло что-либо, противоречащее этому договору. Но если бы участвующие в договоре стороны стали утверждать что-либо подобное, то следовало бы действовать так, как сочли бы это необходимым юридические советники короны с точки зрения прав английских подданных». (Речь лорда Пальмерстона в палате общин 20 апреля 1836 года.)

Статьей V Адрианопольского договора Россия гарантирует Дунайским княжествам «благоденствие» и полную «свободу торговли». И вот г-н Стюарт стал доказывать, что княжества Молдавия и Валахия являлись объектом страшной зависти со стороны России, ибо с 1834 г. их торговля столь быстро расцвела, что они начали конкурировать с самой Россией в области исконных отраслей ее производства, а Галац превратился в крупнейший складочный пункт всей торговли хлебом на Дунае, вытесняя Одессу из этой отрасли торговли. Благородный лорд ответил на это следующими словами:

«Если бы мой досточтимый друг мог доказать, что несколько лет тому назад мы вели крупную и имевшую важное значение торговлю с Турцией, а затем она сократилась до небольших размеров вследствие агрессии со стороны других стран или беззаботного отношения к ней нашего правительства, то он действительно имел бы основание апеллировать к парламенту». Но вместо этого «мой досточтимый друг доказал лишь, что за последние несколько лет наша торговля с Турцией развилась до весьма значительных размеров, тогда как раньше она почти отсутствовала».

Россия препятствует судоходству по Дунаю, потому что торговля Дунайских княжеств становится все значительнее, — говорит г-н Стюарт. Но, — возражает лорд Пальмерстон, — она не делала этого, когда эта торговля почти отсутствовала. Вы ничего не предпринимаете для отпора последним посягательствам России на Дунае, — говорит г-н Стюарт. Но, — отвечает лорд Пальмерстон, — мы ничего не предпринимали и тогда, когда Россия не позволяла себе эти посягательства. О каких же «обстоятельствах», собственно, может идти речь, «в отношении которых правительство будто бы не приняло бы мер предосторожности, если бы его к этому не принудило прямое вмешательство палаты»? Пальмерстону удалось помешать палате общин принять резолюцию, уверив ее, что

«правительство его величества нисколько не склонно мириться с агрессивными действиями любой державы, какой бы она ни была и какова бы ни была ее сила».

При этом он предупреждал палату о необходимости

«не делать осторожности ради ничего такого, что могло бы быть истолковано другими державами или дало бы им основание истолковывать как намеренную провокацию с нашей стороны».

Спустя неделю после этих дебатов в палате общин один британский купец отправил письмо в министерство иностранных дел относительно упомянутого русского указа. Заместитель министра дал ему следующий ответ:

«По поручению виконта Пальмерстона сообщаю Вам, что его светлость обратился к юридическому советнику короны с просьбой сообщить свое мнение по поводу правил, объявленных в русском указе от 7 февраля 1836 года. В то же время лорд Пальмерстон поручает мне сообщить Вам в ответ на последнюю часть Вашего письма, что, по мнению правительства его величества, русские власти не имеют права взимать какой бы то ни было сбор в устье Дуная и что Вы поступили правильно, предписав своим агентам отказываться от всякой уплаты подобного сбора».