Том 8. Дживс и Вустер

Я не то чтобы нахмурился, вернее, нахмурился, но мысленно.

— Неужели с ней произошел несчастный случай?

— Да, сэр.

— Какой именно?

— Мисс Пендлбери попала в аварию, сэр.

— И получила увечья?

— Нет, сэр. Увечья получил джентльмен.

— Какой джентльмен?

— Мисс Пендлбери имела несчастье сбить джентльмена почти напротив нашего дома. У него перелом ноги, правда, не слишком тяжелый.

— Ничего себе! А с мисс Пендлбери все в порядке?

— Мне кажется, сэр, ее физическое состояние вполне удовлетворительно. Она испытывает нравственные страдания.

— Ну, разумеется, ведь она тонкая, чувствительная натура. Это вполне естественно. Как невыносимо жесток для юной девушки этот мир, где все так и норовят броситься под колеса ее автомобиля. Должно быть, бедняжка испытала страшное потрясение. А что с оболтусом?

— Вы имеете в виду джентльмена, сэр?

— Да.

— Он находится здесь, сэр, в спальне для гостей.

— Что?!

— Да, сэр.

— Он здесь, в спальне?

— Да, сэр. Мисс Пендлбери пожелала, чтобы его принесли сюда. Она распорядилась, чтобы я телеграфировал в Париж сестре этого джентльмена, сэр, и уведомил ее о несчастном случае. Кроме того, я вызвал доктора, который сказал, что, по его мнению, пациент некоторое время должен сохранять status quo.

— В том смысле, что тело Бог знает сколько времени нельзя вынести из дома?

— Да, сэр.

— Дживс, по-моему, это слишком!

— Да, сэр.

Да, черт подери, слишком! Я хочу сказать, будь барышня трижды божественной, будь ваше сердце без остатка пленено ею и все такое прочее, никто не дает ей права превращать вашу квартиру в морг. Должен сказать, в эту минуту моя страсть чуть-чуть пошла на убыль.

— Ладно, полагаю, мне следует представиться этому идиоту. В конце концов, я же хозяин дома. Как его зовут?

— Мистер Пим, сэр.

— Пим?!

— Да, сэр. Юная леди, адресуясь к нему, называет его Люций. Он как раз шел сюда, чтобы посмотреть портрет, который написала мисс Пендлбери, поэтому и оказался на проезжей части вблизи вашего дома в тот момент, когда мисс Пендлбери выехала из-за угла.

Я направился в гостевую спальню. Надо сказать, мне было здорово не по себе. Не знаю, были ли вы когда-нибудь влюблены и попадался ли вам в качестве соперника кудрявый субъект, но, уверяю вас, в подобных обстоятельствах крайне нежелательно, чтобы этот самый соперник обосновался у вас в гостевой спальне, да еще со сломанной ногой. Кроме всего прочего, преимущества, которые он при этом, само собой, обретает, просто безграничны. Вот он, полулежа, с интересной бледностью в лице, пощипывает виноград, девица исполнена жалости и сочувствия к нему, а вы — где же вам добиться успеха, когда вы расхаживаете по квартире в визитке и гетрах и на физиономии у вас играет здоровый румянец? По-моему, обстоятельства складывались для меня довольно мрачно.

Войдя в спальню, я увидел, что Люций Пим лежит на кровати, одетый в мою пижаму, курит мои сигареты и читает детективный роман. Он помахал в мою сторону сигаретой с этаким покровительственным, черт его подери, видом,

— А-а, Вустер, — сказал он.

— Давайте обойдемся без этих ваших «А-а, Вустер», — бесцеремонно оборвал его я. — Когда вы отсюда уберетесь?

— Думаю, примерно через неделю.

— Через неделю!

— Или полторы. Пока доктор настаивает на полном покое и отдыхе. Так что, извините, старина, но прошу вас не повышать голос. «Лишь тихий шепот войску был угоден». А теперь, Вустер, что касается аварии. Нам с вами надо прийти к взаимопониманию.

— Вы уверены, что не можете убраться отсюда?

— Уверен. Так сказал доктор.

— По-моему, необходимо посоветоваться с другим доктором.

— Нет смысла, мой друг. Доктор категорически запретил куда-либо меня перевозить, а он производит впечатление человека, знающего свое дело. Я понимаю, вас тревожит, что мне здесь недостаточно удобно. Уверяю, все будет хорошо. Кровать мне нравится. Итак, вернемся к теме аварии. Завтра приедет моя сестра. Она будет просто убита. Я ее любимый брат.

— Вы?

— Да.

— А сколько вас всего?

— Шестеро.

— И вы самый любимый?

— Да.

Наверное, остальные пятеро — полные придурки, подумал я, но ничего не сказал. Мы, Вустеры, умеем держать язык за зубами, когда это необходимо.

— Она замужем за неким Слингсби. Должно быть, слышали «Непревзойденные супы Слингсби». Он купается в деньгах. Наверное, считаете, что я могу время от времени взять у него в долг какую-нибудь мелочишку? — с горечью вопросил Люций Пим. — Как бы не так! Впрочем, это к делу не относится. Штука в том, что сестра меня любит без памяти, поэтому может начать судебное преследование, и вообще от бедняжки Глэдис останется мокрое место, если сестра узнает, что это она меня сбила. Поэтому, Вустер, моя сестра не должна ни о чем догадываться. Прошу вас как порядочного человека хранить молчание.

— Естественно.

— Приятно, Вустер, что вы с ходу все уловили. Вы совсем не так тупы, как о вас говорят.

— Кто говорит, что я туп? Пим поднял брови.