Том 7. Отцы и дети. Дым. Повести и рассказы 1861-1867

По определению П. В. Анненкова, «Дым» — роман социальный, ибо «он выводит перед нами явления и характеры из современной русской жизни, важные не но одному своему психическому или поэтическому значению, но вместе и потому, что они помогают распознать место, где в данную минуту обретается наше общество, и мысль, которою оно занято перед наметкой последующего своего шага» (с. 100).

В новом романе Тургенева Анненкову слышалось «биение» современной ему жизни, главной проблемой которой была необходимость «строить разумно внутренний быт людей». «Дым» свидетельствует, — утверждал критик, — что ни кружок Губарева, ни блестящее общество генерала Ратмирова не в состоянии решить эту задачу, к тому же обе эти группы ослеплены торжеством «по случаю победы „народного духа“ над его отрицателями» (с. 107 и 108).

Анализируя взгляды Потугина, Анненков доказывал, что тургеневский герой призывал учиться не у той Европы, язвы которой очевидны, а у другой, которую мы «мало видим и почти не знаем». Главной задачей той, другой Европы является стремление дать «точное, общедоступное определение идей нравственности, добра и красоты, и такое распространение их, которое помогло бы самому скромному и темному существованию выйти из сферы животных инстинктов, воспитать в себе чувства справедливости, благорасположения и сострадания к другим, понять важность разумных отношений между людьми и, наконец, получить способность к прозрению „идеалов“ единичного, семейного и общественного существования» (с. 110). Для этой скрытой Европы характерен интерес к «серьезным социальным учениям» и к «реалистическому направлению в науках» (с. 108).

«Западничество» Потугина Анненков объяснял именно тем, что он успел «прозреть эту, а не другую какую-либо Европу» (с. 110).

Отвечая всем тем, кто обвинял автора «Дыма» в клевете на Россию и русский народ, Анненков писал, что Тургенев, избегая пошлости, «не перечисляет доблестных приобретений последнего времени, но он только их и имеет в виду, когда показывает дикие силы, еще теснящиеся и гарцующие вокруг молодых зачатков нашего развития, когда говорит о всем том, что, по его мнению, отводит глаза кажущимся достоинством и величием представлений от прямых условий этого развития» (с. 119–120).

Анненков глубже других вскрыл содержание романа, но и его статья не лишена некоторых крайностей. К последним относится безоговорочное утверждение, что Потугин — «представитель некогда знаменитого кружка западников» и что он, «скромный, безвестный, ничем себя не заявивший, но глубоко убежденный полусеминарист и полуразночинец», явился «после Белинского и Грановского» (с. 106). Кроме того, содержащееся в статье Анненкова толкование сути «западничества» Потугина значительно шире, чем те выводы, которые можно сделать на основании анализа суждений этого героя. «Западничество», как его понимает Анненков, отражает, очевидно, в какой-то мере взгляды автора «Дыма» и в еще большей степени самого Анненкова. Помимо критических статей, роман Тургенева вызвал ряд пародий, эпиграмм и откликов в сатирических и юмористических журналах [323].

«Дым» оживленно обсуждался не только в печати. В одном из своих писем к А. Ф. Писемскому П. В. Анненков рассказывал: «Петербург в эту минуту читает „Дым“, и не без волнения. Очень любопытно слушать теперь толки, когда еще запевалы литературные не дали тона для суждений < …> Большинство испугано романом, который приглашает верить, что вся русская аристократия да и вся русская жизнь есть мерзость» [324].

О том, что новый роман «возбудит много толков», писал Тургеневу также Боткин.

Ф. И. Тютчева не удовлетворило, как передавал Боткин, «нравственное настроение, пронизывающее повесть» и «отсутствие национального чувства», хотя он и признавал «всё мастерство, с каким нарисована главная фигура» ( Боткин и Т,с. 264). Отрицательное отношение к роману Тютчев выразил в эпиграмме «И дым отечества нам сладок и приятен», напечатанной в «Голосе» (1867, № 170, 22 июня ст. ст.) [325]. Тогда же поэтом было написано и стихотворение «Дым», в котором в аллегорической форме высказана надежда, что «безотрадный, бесконечный дым», окутавший «могучий и прекрасный < …> лес» (творчество Тургенева), рассеется и лес снова «зазеленеет», «волшебный и родной» [326].

В отсутствии национального чувства Тургенева упрекал также Достоевский. Он поставил автора «Дыма» в один ряд с Герценом, Утиным и Чернышевским, утвергкдая, что все они «ругать Россию находят первым своим удовольствием и удовлетворением» ( Достоевский, Письма,т. 2, с. 31).

Каждый по-своему, но оба отрицательно, отозвались о новом романе Тургенева А. А. Фет и Л. Н. Толстой.