Том 7

Перед отъездом я зашел к г-ну Шнайде и спросил его, не имеет ли он что-нибудь передать Виллиху. Старый гурман передал мне несколько ничего не значащих распоряжений и с важным видом прибавил: «Видите, мы теперь действуем в точности, как Кошут».

Причины, по которым пфальцские повстанцы дошли до того, чтобы действовать в точности, как Кошут, следующие.

В лучшую пору «восстания», т. е. перед наступлением пруссаков» в Пфальце имелось около 5000–6000 бойцов, вооруженных ружьями всякого рода, и от 1000 до 1500 бойцов, вооруженных косами. Эти 5000–6000 возможных бойцов состояли, во-первых, из добровольческих отрядов — Виллиха и рейнско-гессенского — и, во-вторых, из так называемого народного ополчения. В каждом округе был назначен военный комиссар, которому поручено было организовать батальон. Ядром каждого батальона и его инструкторами служили те солдаты из воинских частей данного округа, которые перешли на сторону восстания. Эта система смешения линейных войск с вновь призванными рекрутами, которая в условиях активных военных действий со строгой дисциплиной и непрекращающимся военным обучением могла бы дать наилучшие результаты, погубила здесь все дело. Из-за недостатка оружия батальоны не удавалось организовать; солдаты, которым делать было нечего, теряли всякую дисциплину и военную выправку и большей частью разбегались. Наконец, в некоторых округах было создано подобие батальонов, в других существовали только отдельные вооруженные группы. Бойцы, вооруженные косами, были совершенно ни на что не пригодны; постоянно путаясь под ногами, они не могли быть использованы ни в каком настоящем деле; их частью оставили в качестве временного придатка при соответствующих батальонах в ожидании, пока для них будет получено оружие, частью выделили в особый отряд под командой придурковатого капитана Цинна. Гражданин Цинн, самый настоящий шекспировский Пистоль, какого только можно себе представить, — тот самый, который при бегстве из-под Ландау, под командой героя Бленкера, споткнулся о ножны своей сабли и сломал их, а потом с большим пафосом клялся, что «24-фунтовое зажигательное ядро разорвало их надвое», — этот непревзойденный Пистоль использовался до этого для усмирения реакционных деревень. Он весьма ревностно занимался этим делом, так что крестьяне, хотя и чувствовали большое почтение к нему и его отряду, все же считали необходимым изрядно поколотить его всякий раз, как только он попадался им в руки один. Говорят, что возвращаясь из таких поездок, его люди ломали на куски свои косы, а сам он по приезде в Кайзерслаутерн рассказывал о своих сражениях с крестьянами жуткие истории на манер Фальстафа[100].

Так как с подобными силами, конечно, ничего нельзя было предпринять, то Мерославский, который только 10 июня прибыл в главную квартиру баденской армии, приказал пфальцским отрядам отступать с боями к Рейну, по возможности захватить переправу через Рейн у Мангейма, в противном случае перейти на правый берег Рейна у Шпейера или у Книлингена, а потом защищать переправу через Рейн со стороны Бадена. Одновременно с этим приказом пришло известие, что пруссаки вторглись в Пфальц из Саарбрюккена и после нескольких ружейных выстрелов отбросили по направлению к Кайзерслаутерну немногочисленных наших бойцов, выставленных на границе. В то же время все более или менее организованные войсковые части концентрировались в направлении на Кайзерслаутерн и Нёйштадт; началось невероятное смятение, и большая часть рекрутов разбежалась. Один молодой офицер из шлезвиг-гольштейнских добровольцев 1848 г., Раков, отправился с 30 солдатами собирать дезертиров и через двое суток привел их в количестве 1400 человек; он сформировал из них «кайзерслаутернский батальон», которым и командовал до конца военных действий.

В стратегическом отношении Пфальц представляет столь несложный рельеф, что даже пруссаки не могли совершить там никакого промаха. Вдоль Рейна лежит долина, шириной около 4–5 часов ходьбы, лишенная всяких естественных препятствий. В три легких дневных перехода пруссаки прошли от Крейцнаха и Вормса до Ландау и Гермерсгейма. Через возвышенности горного Пфальца проходит «императорское шоссе» из Сааргемюнда в Майнц, пролегающее большей частью либо по склону горы, либо по широкой долине реки. Здесь также не имеется почти никаких естественных препятствий, на которых численно слабая и тактически неподготовленная армия могла бы хоть сколько-нибудь закрепиться. Наконец, прямо перед прусской границей, у Хомбурга, от «императорского шоссе» отделяется превосходная дорога, которая ведет прямо в Ландау, частью по долинам рек, частью по склону Вогезов через Цвейбрюккен и Пирмазенс. Правда, на этой дороге встречается больше естественных препятствий, но и она не может быть закрыта при малом количестве войск и без артиллерии, особенно если какая-нибудь неприятельская часть имеет возможность, маневрируя на равнине, отрезать отступление на Ландау и Бергцаберн.