Том 7

Но перейдем к Шеню. Кто такой г-н Шеню? Он старый конспиратор, участвовавший во всех вооруженных выступлениях, начиная с 1832 г., и хорошо известный полиции. Призванный в армию, он вскоре дезертировал и оставался неузнанным в Париже, несмотря на свое неоднократное участие в заговорах и в вооруженном выступлении 1839 года[167]. В 1844 г. он является в свой полк и, странным образом, несмотря на его хорошо известное прошлое, дивизионный генерал освобождает его от военного суда. Более того, он получает возможность вернуться в Париж, не отслужив своего срока в полку. В 1847 г. он замешан в заговоре с зажигательными бомбами[168], ускользает при попытке ареста, но, тем не менее, остается в Париже, хотя и осужден in contumaciam {заочно. Ред.} на четыре года. Только после того, как его сообщники по заговору обвинили его в связях с полицией, он отправляется в Голландию, откуда возвращается 21 февраля 1848 года. После февральской революции он становится капитаном в гвардии Коссидьера. Коссидьер вскоре начинает подозревать его в сношениях со специальной полицией Марраста (подозрение, несомненно имеющее основание) и удаляет его без большого сопротивления в Бельгию, а затем в Германию. Г-н Шеню более или менее добровольно зачисляется последовательно в бельгийский, немецкий и польский волонтерские отряды. И все это в такое время, когда власть Коссидьера уже начала колебаться. При этом Шеню утверждает, будто он совершенно подчинил себе Коссидьера и однажды угрожающим письмом добился от него своего немедленного освобождения из-под ареста. Вот то, что мы можем сказать о характере нашего автора и о доверии, которого он заслуживает.

Обилие румян и пачулей, которыми проститутки стараются прикрыть не слишком привлекательные стороны своего физического бытия, находят свое литературное подобие в bei esprit {остроумии. Ред.}, которым Делаод приправляет свой памфлет. Наоборот, книга Шеню, по наивности и живости изложения, в литературном отношении часто напоминает Жиль Бласа[169]ю Подобно тому как Жиль Блас в самых разнообразных своих приключениях остается всегда слугой и рассматривает все с точки зрения слуги, так Шеню, начиная с вооруженного выступления 1832 г. и кончая его удалением из префектуры, остается все тем же, находящимся на подчиненных ролях, конспиратором, особую ограниченность которого, впрочем, очень легко отличить от плоских размышлений приставленного к нему из Елисейского дворца литературного «мастера». Ясно, что и у Шеню не может быть речи о понимании революционного движения. Поэтому в его сочинении интересны лишь те главы, где он более или менее беспристрастно описывает то, что видел сам: заговорщиков и героя Коссидьера.

Всем знакома склонность романских народов к заговорам, а также роль, которую играли заговоры в современной истории Испании, Италии и Франции. После поражений испанских и итальянских заговорщиков в начале 20-х годов Лион и в особенности Париж стали центрами революционных объединений. Как известно, до 1830 г. во главе заговоров против Реставрации стояли либеральные буржуа. После июльской революции их сменила республиканская буржуазия; пролетариат, наученный конспирировать уже при Реставрации, начал выступать на передний план по мере того, как республиканские буржуа, после безрезультатных уличных боев, в страхе отшатнулись от заговорщических обществ. Общество времен года, с помощью которого Барбес и Бланки организовали вооруженное выступление 1839 г., уже было исключительно пролетарским; таким же было образовавшееся после его поражения Общество новых времен года, во главе которого стал Альбер и в котором принимали участие Шеню, Делаод, Коссидьер и др. Заговорщики через посредство своих главарей находились в постоянном контакте с мелкобуржуазными элементами, представленными в «Reforme», но всегда держались очень независимо. Разумеется, эти заговорщические общества никогда не охватывали основную массу парижского пролетариата. Они ограничивались сравнительно небольшим, всегда колебавшимся числом членов, которые состояли отчасти из старых, постоянных заговорщиков, регулярно передававшихся каждым тайным обществом его преемнику, отчасти же из вновь навербованных рабочих.

Из этих старых заговорщиков Шеню изображает почти исключительно ту категорию, к которой он сам принадлежал, — заговорщиков по профессии. Вместе с созданием пролетарских заговорщических обществ возникла потребность в разделении труда. Заговорщики разделялись на случайных заговорщиков, conspirateurs d'occasion, — т. е. рабочих, которые участвовали в заговорах лишь наряду со своими другими занятиями, которые только посещали сходки и всегда были готовы по приказу главарей явиться на сборный пункт, — и на заговорщиков по профессии, которые посвящали все свои силы заговору и жили этим. Они составляли промежуточный слой между рабочими и главарями и часто даже пролезали в ряды последних.