Читаем Том 68. Чехов полностью

Федотик. Куда же я теперь пойду с гитарой? в Р о д е.г Я сегодня после обеда нарочно выспался л, думал, что всю ночь буду танцевать. Ведь теперь только девять часов!

Маша. Выйдем на улицу. Там потолкуем. Решим, что и как.

Слышно: «Прощайте! Будьте здоровы». Слышен веселый смех Тузенбаха. Все уходят. Анфиса и горничная убирают со стола, тушат огни. Слышно, как поет нянька. Андрей в пальто и шляпе и Чебутыкин тихо входят.

Чебутыкин. Жениться я не успел, потому что жизнь промельк­нула, как молнияе, и потому что безумно любил вашуж матушку, которая была замужем. Вы говорите, жениться не нужно, потому что скучно3. Так-то оно так, да одиночество... Ведь одиночество страшно, голубчик0. Андрей. Пойдемте скорей. Чебутыкин. Чего же спешить? Успеем. Андрей. Я боюсь, как бы жена не остановила 15. Чебутыкин. А!

Андрей. Сегодня я играть не буду, aJI только так посижу... Нездо­ровится. Что мне делать, Иван Романыч, от одышки? Чебутыкин. Не знаю, голубчик. Все позабылм. Андрей. Пройдем кухней.

Уходят.

Звонок, потом звонок опять, слышны голоса, смех.

Ирина (входит). Что там? Анфиса (шопотом). Ряженые!

Звонок.

Ирина. Скажи, нянечка, дома нет никого. Пусть извинят.

Анфиса уходит. Ирина в раздумье ходит по комнате, она взволнована; входит Соленый.

Соленый". Никого нет. А где же все? Ирина. Ушли домой.

 

ЧЕХОВ

Фотография Ф. О. Опнтца, 1901 г. Музей Художественного театра, Москва

Соленый. Странно. Вы одни тут? Ирина. Одна.

Пауза.

Прощайте.

Соленый. Я вел себя давеча так не умно, так мелко а. Но вы не такая, как все, вы высоки и чисты, вам видна вся 6 правда и в вы одна[38]", одна, можете понять меня. Я люблю, глубоко, бесконечно люблю... Ирина. Прощайте... Уходите...

Соленый. Я не могу жить без вас... (Идя за ней.) О, мое блажен­ство. (Сквозь слезы.) О, счастье. Какие я роскошные, чудные, изумительные глазае, какое выражение лица, неземное, высокое выражениеж. Первый раз я говорю о любви к вам, и точно я не на земле, а на другой планете[39]. О, чудная!

Наташа проходит со свечой.

Наташа (заглядывает в одну дверь, в другую и проходит мимо двери в комнату мужа). Тут Андрей. Пусть читает. Вы простите, Василий Васильевич, я не знала, что вы здесь, я по-домашнему...

Соленый. Ничего... Впрочем я, само собою разумеется... понят­но... Я ухожуи... Прощайте... (Уходит.)

Наташа. А ты не " устала, милая, бедная моя девочка? (Целует Ирину.) Ложилась бы спать пораньше... Ирина. Бобик спит?

Наташа. Спит. Но не спокойно спит". Милая, я хотела тебе сказать, да все не успеваю м. Бобику в теперешней детской, мне кажется, холодно", сыро. А твоя комната такая хорошая для ребенка... Милая, родная, пере­берись пока к Оле.

Ирина (не понимая). Куда?

К дому подъезжают на тройке0 с бубенчиками.

Перейти на страницу:

Все книги серии Литературное наследство

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология