Читаем Том 68. Чехов полностью

Вершинин. Все-таки жалко, что молодость ушла?.

Чебутыкин (читая газету). Бальзак венчался в Бердичеве.

Ирина напевает тихо.

Чебутыкин. Даже запишу себе это в книжку. (Записывает.) Бальзак венчался в Бердичеве... (Читает газету.)

Ирина (раскладывает0пасьянс, задумчиво). Бальзак венчался в Бер­дичеве.1,

Федотик мешает ей карты, а

Ирина (сердито). Что вы делаете? Федотик. Ндраву моему не препятствуй. Ирина. Надоели вы с вашими шутками.

Федотик. Все равно не вышел бы пасьянс. Я покажу вам сейчас другой... (Раскладывает пасьянс.)[33]

Роде (громко). Доктор, сколько вам лет? Чебутыкин. Мне? Тридцать два.

Смех в.

Ирина (глядя в карты). А зачем Бальзак был в России?

Пауза.

Тузенбах. Жребий брошен. Вы знаете, Мария Сергеевна, я по­даю в отставку.

Маша. Слышала. Не люблю я штатских.

Тузенбах. Все равно, я не красив. (Встает.) Я не красив, ну, да Бее равно. Буду работать. Хоть один день в моей жизни поработать так, чтобы прийти вечером домой, в утомлении повалиться на постель и уснуть тотчас же. (Уходя в залу.) Я сплю неважно1".

Подают самовар, Анфиса около самовара; немного погодя приходит Наташа и тоже суетится около стола, приходит Соленый и, поздоровавшись,

садится за стол.

Ирина. Выйдет пасьянс, я вижу... Не верю пасьянсам, но захватило дух от радости. Будем в Москве.

Федотик. Нет, не выйдет пасьянс. Видите, осьмерка легла на двой­ку пик. (Смеется). Значит, вы не будете в Москвед. Вершинин. Однако какой ветер! Маша. Да. Надоела зима. Я ужее забыла, какое лето. Чебутыкин (читает газету). Цицикар. Здесь свирепствует оспа... Анфиса (подходя к Маше). Маша, чай кушать, матушка. Пожалуй­те, ваше высокоблагородие ж.

Маша. Принеси сюда, няня. Туда не пойду. И р и н а. Няня! Анфиса. Иду-у!

Наташа8. Грудные дети прекрасно понимают... «Здравствуй, го­ворю, Бобик. Здравствуй, милый!» Он взглянул на меня как-то особенно. Вы думаете, во мне говорит только мать, но нет, нет[34]. Это необыкновен­ный ребенок11.

Соленый со стаканом идет в гостиную и садится в угол п.

Маша. Счастлив тот, кто не замечает или не различает времен года3, кто и зимой улыбается[35] так же, как летом . Мне кажется, чтог если бы я жила Д в Москве, то не замечала бы, лето теперь или зима е.

Вершинин. На днях я читал дневник одного французского мини­стра, писанный в тюрьме. Министр был осужден за Панаму. С каким упое­нием, восторгом упоминает он о птицах, которых видит в тюремном окне и которых не замечал раньше, когда был миниетром. Теперь, конечно, когда он выпущен на свободу, он уже по-прежнему не замечает птиц. Так же и вы не будете замечать Москвы, когда будете жить в ней. Счастья у нас нет и не бывает, мы только желаем его.

Тузенбах (берет со стола коробку). Где же конфеты?

Перейти на страницу:

Все книги серии Литературное наследство

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология