Читаем Том 68. Чехов полностью

Тузенбах г. После нас будут летать на воздушных шарах, изме­нится одеждад, откроют, быть может, шестое чувство и разовьют его, но жизнь останется все та же, жизнь трудная, полная тайн и счастливая. И через тысячу лет человеку будет так же тяжко жить, как теперье, и, вме­сте с тем, точно так же, как теперь, он будет болетьж и не хотеть смерти.

Вершинин. Не думаю. Всё, все должно измениться на земле[29]мало-помалу и уже меняется на наших глазах. Через 200—300, наконец тысячу лет,— дело не в сроке,— настанет новая, счастливая жизнь. Уча­ствовать в этой жизни мы не будем, конечно, но мы живем теперь для нее и, работаем к, страдаем, мы творим ее — ив этом одном цель нашего бытия и, если хотите, наше счастье". Не я, то хоть потомки потомков моих". Я кончил там же, где и вы, в академии я не был, читаю я много, но выби­рать книг не умею и читаю, быть может, совсем не то, что нужно, а между тем, как мне" хочется знать. Видите, мои волосы седеют. Я почти старик0, но знаю мало, ах, как малоп. Все же, мне кажется, чтор самое главное и настоящее я знаю, крепко знаю. И как бы мне хотелось доказать вам, что счастья нет, не должно быть и не будет для нас и мы не должны тратить времени и сил на погоню за ним0. Мы должны только работать и страдать1, а счастье — это удел наших далеких потомков у.

Федотик иРоде показываются в зале, они садятся и напевают тихо с гитарой «Поймешь ли ты души моей волненье» Ф Тузенбах. Не понимаю. Мы должны работать и страдатьх. Но если я не страдаю[30], если я счастлив! Поймите же, что я счастлив! 4 Вершинин. Нет.

Тузенбах (всплескивает руками и смеется).ш Ну, как вас убедить? ш Мы должны житьэ настоящею жизнью, будущее будет жить своею жизнью —

каждому свое[31]. Жизнь будет такая же[32], как и была, она не меняется и в остается такою же, какою была всегда1, следуя своим собственным зако­нам, до которых вам дело е которых вы никогда не узнаете. Пере­летные птицы, журавли, например, летят и летят, и какие бы мысли, вы­сокие или малые, ни бродили в их головах, все же будут лететь и не знать, зачем и куда. Они летят и не могут остановиться и пускай думают, что3 хотят, лишь бы летели...

Маша. Аи смысл?

Вершинин15. Ал смысл? Вот снег идет. Какой смысл?

Пауза.

Маша. Мне кажется, человек должен быть верующим, или должен искать веры, иначе жизнь его пуста, пуста. Жить и не знать, для чего журавли летят, для чего дети рождаются м, для чего человечество н... Или знать, для чего живешь, или погибнуть0.

Пауза.

У Гоголя сказано: скучно жить на этом свете, господа!

Тузенбах. Ну вас!"

Перейти на страницу:

Все книги серии Литературное наследство

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология