Том 6. Лимонарь

Исольда взглянула на него — в ее взгляде сквозь тревогу и сострадание вспыхнул ответный голубой огонек: она все поняла.

В Форгале праздник: объявлено четыре турнира. Съехалось много рыцарей. Первый победитель будет Паламед. Исольда раздает награды и принимает дары. В это время вместо Исольды будет навещать Тристана ее рыцарь.

—————

В эту ночь ему снился черный сон. Черная — черная ночь перед воротами замка, из черного тумана чуть светясь выступают лица, пробираются к воротам на волю, он различает, но его никто не видит, а увидят — и ему не сдобровать. И он барахтается в черной гуще ночи и никуда не скрыться.

И день, как эта ночь, казалось, никогда не кончится: она не пришла и не придет.

Томясь, он вдруг вспомнил свою чудесную серебряную ветку — дар феи Син все забыть. И серебро осветило ему память в ту обреченную ночь, когда умирая он плыл и как на рассвете завидя замок, как рукой он поднял ветку и зазвучало наполняя музыкой море до берегов, и там услышали и поспешили на помощь, но как его подобрали из лодки и перенесли в замок, он не помнит.

Где его серебряная ветка? И его меча не видно и тетрадь заслонил меч.

В час Исольды к Тристану вошел Гарнот. Тристан его узнал, но Гарнот не сразу. Гарнот, как и все, занят турниром, на языке черный щит Паламеда, его победа, имена рыцарей — Будас, Кен, Бодемай, Кажен, случаи и происшествия, это будет долго повторяться, забить время.

Гарнот все выложил, больше говорить не о чем.

Тристан молчит.

Гарнот вглядываясь:

— Сын Елиабеллы...

Тристан никак не отвечает, он только... его тетрадь цела, иначе откуда же «сын Елиабеллы?»

— Твоя мать из Елианоса — Елиабелла.

Гарнот припоминает: жена Мелеада, увела лесная фея. Мелеад брат короля Марка, Тристан?

Тристан посмотрел в упор — и печаль осветила память — Гарнот узнал его.

И это было так неожиданно и невероятно, чувство раскололось: обрадоваться? — Тристан не погиб, в чем был убежден Гарнот, и страх: неминуемая гибель.

— Твой меч тебя выдаст.

— Имени моего нет.

— Твой меч попал в руки Кушану, музейная крыса, по осколку Аморольта восстановит твое имя и ты пропал.

Тристан ошарашен: о своем расколотом мече он только что вспоминал, об осколке Аморольта в первый раз слышит, — прямая улика.

— Четыре турнира. Не до тебя. Не надо медлить. Ты выйдешь на прогулку — поверь мне, я все устрою! — и с прогулки не вернешься.

— А Исольда?

— Ей я все скажу. Ты согласен?

Тристан не отвечает, себе он ответил:

«Лучше б убили меня».

Гарнот Исольде.

Какая грозная тень прошла по ее лицу — Гарнот испугался. Тристану конец! — но другая прозрачная тень сдунула злую: в первый раз ее чувству отозвалось слово: «люблю».

И когда Гарнот передал ей свою мысль о побеге — спасти Тристана — она ужаснулась: расстаться навсегда.

—————

В ночь Гарнот вывел из замка к берегу моря. И как тогда на острове Самсон после поединка с Аморольтом, усадил его в лодку: «плыви домой».

Домой? Но где этот дом, куда плыть, покидая дом сердца? И боль нестерпимей отравленной раны. В его глазах Исольда сквозь сеть «никогда».

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Долго ли, коротко ли плывет Тристан в своей утлой ладье по бурному морю.

Было ему — пусть бы волны зальют и опрокинут лодку и море поглотит его, или пусть ветер ударит лодку о камень и его раскроенный череп не соберет осколки дразнящей памяти. И нет ему на чем бы успокоиться, скрючен отчаянием.

А ведь это неверно, будто в отчаянии не до еды — ему захотелось есть.

В лодке, куда ни загляни, мешочки и свертки — о запасах заботилась Брагиня. Среди консервов на дне голландский сыр, под сыром тетрадь в синей обложке «Сын Елиабеллы», а на сыре меч. Меч оказался не тот доказательный, а архаический, зазубренный времен пиктов — Гарнот по спешке схватил что ближе лежало; впрочем, не важно чей — обличать больше некого.

Тристан навалился на сардинки.

Потом он стал глядеть по сторонам, замечая и небо и берега. Приходили слова, но записать-то нечем — ни стило, ни чернильного карандаша. Какие серые скалы — голый камень.

И видит — сорвалось зеленое облако и к нему, все ближе — и он узнал ее, это она положила ему в лодку серебряную ветку и яблоко — фея Син в зеленом плаще. Она наклонилась к нему и голос ее зазвенел серебром ветки.

«Ты на себе узнал, какая ваша жизнь: распря, вражда, война, разлука всегда и везде. Я поведу тебя в другую страну, мы этого не знаем, все по- другому».

Он поднялся и пошел за ней к краю — лодка остановилась — и спрыгнул в ее стеклянную лодку, и по вспенившимся волнам они помчались к закату.

Тристан очнулся: его лодка подходила к Тантажилю, — а на пристани народ, гуще мух на падаль, кричат:

— Тристан! Да здравствует Тристан!

В Корнуале праздник: день рождения короля Марка — столы. Распоряжается Андрет, племянник. Для Тристана этот двоюродный брат впервые.

Появление Тристана из «другой страны» встречено, как с того света. Поминалась фея Син — ее колдовство: воскрешение мертвого. Одни смотрели на него с любопытством, другие — со страхом.

Как о сне рассказывал Тристан о своем путешествии в Ирландию, повторялось имя Исольда, «всех прекраснее во всем свете».