Том 6

— Да, конечно, ото капал, — объясняет сенатор. — Рыли его при голландцах. Этн парни без каналов жить не могут нигде. Прорыли, вот видите, вместо того чтобы построить шоссе, и по этой воде вывозили из глубин острова драгоценное дерево, пряности — словом, наши богатства. А не задумывались над тем, какое зло, нарушая природные условия, складывавшиеся тысячелетиями, причиняют нашему народу. Видите, окрестные болота, залитый водой лес, мелкий, скорее похожий на кустарник? По каналам голландцев сюда проникла морская вода, засолила почву, и вот вам печальные результаты. С природой панибратствовать нельзя. Человек — частица природы, и, когда он начинает высокомерно полагать, что природа — частица его, он почти всегда получает весьма чувствительный удар по затылку.

Перера плотно, уверенно сидит за рулем. Мелькают мимо нас одно за другим живописные селения. Дома в них хорошие, просторные, каменные. Время от времени попадаются христианские церкви. Женщины, которых мы видим в селениях, одеты в черное, на смуглых шеях крестики: золотые, серебряные, из простого, черного металла.

— В этих краях в основном живут католики, — рассказывает сенатор. — Исстари повелась здесь христианская вера, еще, должно быть, со времен португальцев. Католиков вы можете узнать, даже не видя крестов на шеях. Католики едят мясо. Вы найдете его во всех местных лавочках. В буддийских селениях этого пет. Там почти все жители — вегетарианцы. Ну, еще едят рыбу, конечно. Католики во всех отношениях живут богаче буддистов или индуистов. У них тут, на побережье, и рыбные промыслы процветают, и веселым тодди они торгуют… Кстати, вы пробовали когда-нибудь тодди? Нет? Ну, тогда мы должны остановиться.

Останавливаемся возле лавчонки наподобие нашего пивного ларька; из глиняных кувшинов нам наливают по стакану смахивающей на кумыс голубовато-белой жидкости. Удивительно, но и по вкусу жидкость эта напоминает именно кумыс. Она прохладная, пьется легко, с приятностью, освежает. Правда, освежив, довольно скоро начинает тебя и веселить, звать к действиям, к подвигам. Сенатор закупает изрядный запас тодди. Погрузив бутыли в багажник, снова едем. Разговор становится живей. Скачем с темы на тему.

— Вот видите красивые яблочки? Верно, красивые? — спрашивает сенатор, указывая на яркие плоды, усыпавшие ветви невзрачных деревцев вдоль дороги. — Красивые-то они красивые, а откуси кусочек — и на тот свет отправишься. Это чилибуха, или рвотный орех. Из семян, которые в этих «яблочках», добывают стрихнин! — Помолчав, он добавляет: — Перед убийством Соломона Бандаранаике монахи в плоды чилибухи палили из кольтов. Учились попадать в «яблочко».

— Расскажите, что вам известно о той трагедии?

— Вы еще не были в Келании?

— Нет.

— Надо побывать. Там находится знаменитый буддийский храм. В одной из келий монастыря в Келании проживал монах Самарама. И вот, как вам известио, двадцать пятого сентября тысяча девятьсот пятьдесят девятого года, спокойно пройдя мимо часового, который стоял у входа, как говорится, «для мебели», в резиденцию Соломона Бандаранаике, якобы на прием, в тот час, когда к премьер-министру мог беспрепятственно явиться каждый, пришли три монаха, а среди них и помянутый мною Самарама.

— Это было в резиденции «Темпл триз»?

— Нет, не в «Темпл триз». Премьер жил на одной из тихих зеленых улиц, каких в Коломбо, вы знаете, множество, — на Росмзд плейс. Итак, пришли три монаха, и, когда премьер вышел из своего кабинета на веранду, чтобы пригласить следующего посетителя, Самарама шагнул к нему… Один за другим загремели выстрелы в упор. Тогда только вспомнил о своих обязанностях часовой. Он тоже выстрелил и ранил Самараму. Бандаранаике назавтра умер от рай. Дальше началась бесконечная капитель: следствие за следствием и всяческая путаница. В печать проникли сведения о том, что на гильзах патронов, вылетевших при стрельбе из пистолета Самарамы, были выбиты знаки полицейского арсе пала в Коломбо. Выяснили, что пистолет принадлежал одному из главных персонажей «Католического действия», Осси Кореа, но Самараме его вручил чуть ли не настоятель монастыря в Келании. Темное, словом, дело и отвратительно скандальное. Ужо был новый премьер, а массы, общественность не унимались, требовали разоблачения и наказания всех виновных. В парламенте шли бурные заседания. Однажды даже поставили на голосование вотум недоверия правительству и требование образовать парламентскую комиссию по расследованию обвинений, выдвинутых против нового премьера. От еще большей бучи премьера спас всего один голос. Вотум и это требование были отклонены семьюдесятью шестью голосами против семидесяти пяти.

— Ну и чем же все кончилось?