Том 5. Рассказы и пьесы 1914-1915

Смех, аплодисменты, клоуны кудахчут, лают и всеми другими способами выражают свое волнение и восторг. Пестрая толпа клоунов, костюмированных к пантомиме артистов, начинает оживляться. Барон неподвижен, вокруг него пространство, чокаются с ним быстро и почтительно и тотчас же отходят. С Консуэллой чокаются весело и охотно; с женщинами она целуется.

Джексон.Тише!.. Консуэлла! С сегодняшнего дня я гашу мое солнце: пусть темная ночь наступит с твоим уходом. Ты была славным товарищем и работником; мы все тебя любили и будем любить следы твоих ножек на песке. Больше у нас ничего не осталось!

Консуэлла.Ты такой добрый — такой добрый, Джим, что лучше тебя нет! И твое солнце лучше всех солнц, я столько на него смеялась! Альфред, мой милый, — что же ты не подходил, я тебя искала?

Безано.Поздравляю вас, графиня.

Консуэлла.Альфред! Я — Консуэлла!

Безано.Когда вы на коне, но здесь… я поздравляю вас, графиня. (Отходит, едва коснувшись бокала. Консуэлла еще держит свой.)

Манчини с улыбкой взглядывает на барона — тот неподвижен.

Брике.Глупости, Безано! Ты огорчаешь Консуэллу. Она хороший товарищ.

Консуэлла.Нет, я ничего.

Анжелика.Ты еще будешь танцевать с ней танго, какая же она графиня?

Тили.А мне можно чокнуться с тобою, Консуэлла? Ты знаешь, Поли уже издох от тоски, а скоро и я издохну. У меня такой слабый желудок!

Смех. Барон незаметно морщится. Движение.

Манчини.Довольно, довольно, друзья! Скоро кончится антракт.

Консуэлла.Уже! Мне так здесь хорошо.

Брике.Я велю продлить его, могут и так посидеть… Скажи, Томас!

Манчини.Огюст, там еще музыканты просят позволения поздравить тебя и Консуэллу… как ты?

Барон.Конечно, конечно.

Толпою входят музыканты. Дирижер, старый итальянец, торжественно поднимает бокал, не глядя на барона.

Дирижер.Консуэлла! Здесь тебя называют графиней, но для меня ты была и осталась Консуэллой…

Консуэлла.Ну, конечно!

Дирижер.Консуэлла! Мои скрипки и фаготы, мои трубы и литавры пьют твое здоровье. Будь счастлива, дитя, как ты была счастлива здесь. А мы навсегда сохраним в сердцах светлую память о легкокрылой фее, так долго водившей нашим смычком. Я кончил! Поклонись от меня нашей прекрасной Италии, Консуэлла.

Аплодисменты, приветствия. Музыканты, чокнувшись, один за другим выходят в коридор. Консуэлла почти плачет.

Манчини.Но не расстраивайся же, дитя мое, это неприлично. Если бы я знал, что ты так отнесешься к этой комедии, — Огюст, посмотри, как разволновалось это маленькое сердечко!

Барон.Успокойтесь, Консуэлла.

Консуэлла.Я ничего. Ах, папа, послушай!

В коридоре звуки танго. Восклицания.

Манчини.Вот видишь: это они для тебя.

Консуэлла.Какие они милые. Мой танго! Я хочу танцевать — ну, кто со мной? (Ищет глазами Безано.)

Безано отвернулся.

(Печально.)Ну, кто же?

Голоса.Барон!

— Пусть барон.

— Барон!

Барон.Хорошо. (Берет за руку Консуэллу и становится посередине очистившегося круга) Яне умею танцевать танго, но я буду держать вас крепко. Танцуйте, Консуэлла! (Стоит, раздвинув ноги, тяжело и грузно, как чугунный. Серьезен и крепко держит руку Консуэллы.)

Манчини(рукоплещет).Браво! Браво!

Консуэлла делает несколько движений — и вырывает руку.

Консуэлла.Нет, так я не могу, какие глупости! Пустите!

Она отходит к Зиниде и обнимает ее, словно прячется к ней. Музыка еще продолжается. Барон спокойно отходит в сторону; среди артистов неприязненное молчание. Пожимают плечами.

Манчини(одиноко).Браво! Браво! Это очаровательно, прелестно!

Джексон.Ну, не совсем, граф.

Тили и Поли, копируя барона и Консуэллу, танцуют, не сходя с места.

Тили(пищит).Пусти!