Том 5. Рассказы и пьесы 1914-1915

Нечаев. Нет, ты его не знаешь… ну, да ладно, не в том дело. Нет, ты посмотри, сколько дорог, — и чтобы хоть по одной я не поехал из этой чертовой дыры? Но спокойствие, спокойствие, как говорит Гамлет, и тебе осталось всего двадцать пять минут. Идем, Сева!

Всеволод. Идем, тебе надо еще билет! Мы будем стоять на площадке, ладно, Корешок? Но все-таки — какая же ты дикая фигура, вот дикая фигура. Да не беги ты как сумасшедший.

Нечаев. Стой! Ни шагу дальше! — Ну? Ты и сам фигура, но слушай. Сева, осаживай ты меня! Как только начну заноситься, как только почувствуешь, что начались излияния, — бери за шиворот. Пожалуйста! Есть во мне что-то бабье — нет, пожалуйста… Так, дождались, вон и наши. Идем.

Всеволод. Идем.

Через несколько шагов встречаются со всеми и смешиваются в беспорядочную толпу едущих и провожающих.

Катя. Свинство, Корней Иваныч, свинство!

Александра Петровна. Да что же ты, Сева! Уже первый звонок был, идем. Там дядя с Иваном Акимычем, в буфете вино пьют, тебя спрашивали! Идем, пожалуйста. Тетя, ты где?

Тетя. Да успеется, Саша, не лотоши ты, Христа ради.

Катя. Уж мы ждали, ждали. Свинство, Корней Иваныч, — и всем хочется провожать, не одному вам.

Зоя. Здравствуйте, Всеволод Николаевич. Мы опоздали немного.

Коренев. Извозчика не было,полдороги пешком прошли…

Катя. А мы всю дорогу пехом перли, да и то не жалуемся. Всеволод Николаевич, вот это вам цветочек, а откуда, не скажу! Давайте приколю.

Столярова. Да в вашем же саду сегодня я нарвали. Хитрая Катюшенька!

Котельников. Осени поздней цветы запоздалые…

Катя(держа булавку в зубах).Не войте — зареву. Ну, вот и хорошо.

Всеволод целует ей руку, приводя ее тем в крайнее смущение.

Александра Петровна. Да идемте же, — ей-Богу, опоздаем. Можно и там попрощаться.

Вася. Сева, пойдем, а то поезд уйдет.

Всеволод. Идем, идем, Васюк. Надо тебе бумаги в фуражку подложить.

Вася. Я уже подложил.

Тетя. Это я его вчера на дорогу догола оболванила!

Вася. Идем, Сева. Скорей! Идут.

Василий Васильевич останавливается и говорит нерешительно:

— Господа! Позвольте мне…

Катя. Что еще там?

Василий Васильевич молча достает из-под полы бутылку шампанского и штопор. Смех. В стороне остановились двое, по-видимому, железнодорожных рабочих, смотрят.

Да неужто ж сам придумал! Вот смехота!

Александра Петровна. Да что вы это, Василий Василич, да когда же нам теперь пить шампанское! И стаканов нет. Вася, не лезь, не видал, как бутылку откупоривают!

Коренев. А это что?

Он и тот же Василь Васильич тащат из карманов стаканчики, обернутые бумажкой.

Катя. Так это вот кто придумал! А я уж удивляюсь!..

Коренев. Нет, честное слово, это Василий Василич. Скорее, Василь Василич, а то жандарм пойдет. Господа, берите!

Надя. Мамочка, на. Тетя, вы что ж?

Все берут стаканчики, пьют. Молчание. Вася что-то шепчет матери.

Александра Петровна. Нет, нет, рано тебе еще шампанское. Ну, на, из моего стакана, видишь, какая гадость!

Нечаев(громко поднимая стакан).Господа, вопреки принятому обычаю мой первый тост не за едущих, а за остающихся: Катеньку и Василь Василича!

Катя. Типун вам на язык — тьфу, тьфу! Еще бы за «ремингтон» выпил!

Нечаев. А второй бокал мой — за дружбу… Сева, осаживай, и потом третий, с вашего позволения, за меня и мой скорейший отъезд в Москву!

Вдали остановился жандарм. Еще две-три железнодорожных фигуры из пассажиров думают, что свадьба.

Надя. Еще куда? Столярова, слышишь, матушка?

Нечаев. Факт. Перевожусь и еду, а если откажут, выхожу в отставку и иду по шпалам. Катенька, а что, если нам соединиться? Натуры мы одаренные, имеем слух — и голос, купим шарманку и в Москве под окнами… А? Идет?

Катя. Идет!

Нечаев. Катенька, вашу руку. Покажем образец? Исполним? Есть?

Катя. Есть!

Катяи Нечаев (становятся рядом и поют, он вертит ручку воображаемой шарманки).

Движение, смех, голоса, перебивающие друг друга. Жандарм в сомнении, но улыбается, так как поет офицер.

Александра Петровна. Сева, скажи им, они с ума сошли. Вася!