Том 5

— Ну? — в непонятно веселом настроении спросила она и тряхнула сережками, в которых заискрилось солнце. «Опа стала носить сережки!» — подумал он удивленно,

— Лида… — прошептал Сергей. — Вы к нам?..

— Лида, Лида, ну что Лида? Эх ты… па-арень! Ну вот я вернулась. Соску-у-училась! — Она улыбнулась, с любопытством спросила: — А ты, Сережа, вспоминал?

— А, Лидочка! Чувствительный привет! — раздался полушутливый голос Банникова, и он вышел из палатки с видом наигранного оживления. — Слышу ваш голос… Сколько лет, сколько зим! О! В этом платье…

— О, в этом… — так же насмешливо повторила Лида. — А вы по-прежнему острите и изо всей силы размахиваете байроническим плащом? Вам не надоело?

— Терплю. — Банников не торопясь сел на ящик из-под оборудования, достал папиросы. — Между прочим, в этих горах ваши чары нужны как рыбе зонтик, прошу прощения…

— Вот как? — Лида помолчала, и на миг как-то некрасиво напряглось ее лицо. — Может быть, чары приготовлены для вас? — наконец сказала она. — А если это так?

— Безрезультатно. — Банников выпустил струю дыма, нанизал на нее колечко. — Я не в счет. Я молодой старик, Лидочка.

Лида перевела глаза на Сергея, и он увидел в них что-то по-детски незащищенное, жалкое, но сейчас же она овладела собой и засмеялась.

— Очень хорошо… Пойдемте, Сережа, — уже беспечно сказала она . и тряхнула головой. — Вы хотите в горы? Сегодня свободный день…

И взяла его под руку с ласковым дружелюбием.

— Вот, вот, — равнодушно заметил Банников. — Он пойдет за вами хоть на край света. Он лишь доверчивый мальчик…

Сергей, готовый встать на защиту Лиды, хотел ответить ему резкостью, но в ту же минуту она отпустила его локоть, с вызовом повернулась к Банникову, заговорила быстро:

— Знаете что? Я могу пригласить и вас. Хотите? Вы! Мужчина!.. Байрон! Я вас приглашаю!

— Что ж, пойдемте, — с вялой решимостью согласился Банников и намекающе подмигнул Сергею: — Пойдем цветочки собирать.

Когда они миновали лагерь, начали подыматься в горы, все здесь было накалено полуденным зноем: и камни, и трава, и желтые стволы сосен. Было жарко и тихо. Только в горах неистово кричали дрозды.

Они взбирались по тропинке, иногда Лида преувеличенно громко просила Сергея подать руку, он, расставив ноги, с нерешительностью слегка сжимал ее кисть своей большой грубой рукой, помогая ей, чувствуя, как мозоли его касались тонких ее пальцев, и пунцово краснел, лоб покрывался потом. Банников независимо шел поодаль, насвистывая, продирался сквозь кусты, отстраняя от лица ветви и паутину; в его отглаженные матрацем синие брюки ежами вцеплялись колючки, он изредка сбивал их сорванным прутиком, брезгливо морщился.

— Очень жарко, подержите косынку! Да, будем цветочки собирать! — сказала Сергею Лида и тут же возле тропинки начала рвать цветы, с неестественным вызовом косясь на хмуро-равнодушного Банникова, все время молчавшего. А Сергей неуверенно держал косынку — этот мягкий шелк никак не вязался с громким Лидиным голосом — и с беспокойством и горечью понимал, что все в Лиде было сейчас нелегко и несвободно. Было ему обидно видеть это, было жаль и себя и ее за то, что она Смеялась деревянным смехом, за то, что рот в эти минуты у нее был некрасиво большой и сережки, казалось, старили ее лицо.

— Смотрите, белладонна! — живо проговорила Лида и начала рассказывать о странном цветке белладонне, сок которого используют молодые итальянки для того, чтобы глаза были темнее, глубже. — С намерением подчеркнуть страсть! — добавила она в сторону Банникова.

— Чепуха! — отозвался Банников. — Женские финтифлюшки. Гроша медного не стоит.

— Слушайте, Банников, это же смешно, — с упреком сказала Лида и прищурилась, подставляя лицо солнцу. — Неужели вы так ненавидите женщин?,

— К сожалению, это не так, — натянуто-вежливо ответил Банников и подошел к Лиде. — Не всех.

— Да-а? Пожалуйста, сядем. Это интересно. Вы любите кого-нибудь? Сядем — и расскажите!

— Нет смысла.

Лида капризно повернула голову к нему, брови ее взлетели, и она повторила:

— Сядем! Я хочу отдохнуть. И послушать вас.

Они сели среди облитых солнцем ромашек; одурманивая, парной запах их заполнил здесь все, и чудилось Сергею, терпко пахли и руки, и одежда, и воздух. Натянув платье на круглые колени, Лида кратко взглянула на Сергея, его словно коснулся синеватый прозрачный свет, но тотчас она посмотрела на Банникова, сорвала ромашку, подула на лепестки, спросила:

— Хотите, я погадаю, если вы молчите?

Она стала отрывать лепестки, потом снова засмеялась так нарочито весело, что Сергей, заерзав, подумал с тоскливой досадой: «Зачем она так смеется?»

— Вас любят, Банников, — сказала она.

И прикусила зубами стебелек ромашки, вопрошающе наблюдая за Банниковым.

— Она была ваша жена?

— Не имеет значения.

— Кто же она? — И рывком откинула волосы со лба.

— Роли не играет, — Банников непроницаемо пощелкивал прутиком по брюкам.

— Честное слово, все это ужасно глупо!