Том 4

— Зачем? Настоящие врубовки. Як водится, — спокойно, торжествуя, ответил дядя Онисим. — Постой, от я тебе один факт расскажу. Вы слухайте!.. — обратился он ко всем, обсосал усы, потом вытер их и начал: — А было это в тысяча девятьсот двадцать первом году. Заведующим у нас был...

— Егор Трофимович, — подсказал Андрей.

— А ты откуда знаешь? — удивился дядя Онисим.

— Так все ж ваши истории одинаково начинаются...

— Да? — Старик был озадачен. Потом подумал, подумал и объяснил, улыбнувшись: — А это потому, что я ж вам одни чистые факты рассказываю. Вы слухайте... Та-ак... И вот пришла весна, а шахтеры не едут в шахту. Не едут, тай все! Егор Трофимович и спрашивает меня: «Гей, Онисим, а чого ж эти барбосы в шахту не едут?» А я говорю: «Оттого, что весна, Егор Трофимович, народ на огороды пошел, грядки копает». — «Грядки? Так они ж шахтеры, какого им черта надо землю пахать?» А тогда голодная весна была, снабжение — никакое. Ну, народ сам себя спасает, не надеется, огородничает. Да-а... А в шахте прорыв. Стали тут руководители думку думать, что б оно такое умное выдумать, и придумали. «А давай, говорят, мы им в три дня все ихнии огороды перекопаем, пущай потом в шахту едут и ни о чем не думают». И вспахали! А чем бы, ты думал, а? — прищурил он левый глаз.

— Ну, тракторами, вероятно...

— Тю! — засмеялся старик. — Тогда о тракторах и понятия не было. — Он выждал паузу, потом вдруг хлопнул себя по коленкам и, привскакивая, как мячик, ликующе закричал: — Врубовками вспахали! Слышь ты? Врубовками!..

— Как же так, врубовками? — удивился Виктор.

— А так. Насобирали где-то врубовок... ну, лядащеньких таких... какие в те времена были... Ну, приспособили их, плуги прицепили, наладили — и вспахали!

— Да быть этого не может! — смеясь, вскричал Андрей. — Как же так, врубовками?

Но в это время широко распахнулась дверь, и в ней появилась высокая фигура в сером плаще и кепке, надвинутой на самый нос. Она появилась так внезапно, так неожиданно, что Верочка даже вскрикнула и закрыла лицо руками. Ей показалось, что в комнату влетела большая беспокойная серая птица.

— Смотри! — удивленно закричал Виктор. — Светличный! Ты?

— Нет. Не я. — спокойно ответил Светличный и поставил свой чемодан на пол. — Здравствуйте, дядя Онисим! А вы все еще тут, ребята? — спросил он, снимая плащ и вешая его на гвоздь у двери. — Пора уже вешалки завести, дядя Онисим!

— От! Приехала-таки моя самокритика! — засмеялся комендант. — Да ты хочь покажись: какой ты? — Он легонько покружил парня и оттолкнул от себя. — Скелет! На поправку приехал?

— Нет. На практику.

Они все были обрадованы и даже растроганы неожиданной встречей, но ни поцелуев, ни объятий, ни даже шумных, восторженных восклицаний не было, словно и долгой разлуки не было. Шахтер и радость, и опасность, и даже самую смерть — все встречает грубоватой шуткой, и только.

Верочка, смущенная появлением Светличного, хотела незаметно скрыться: она боялась быть лишней при встрече друзей. Она уже юркнула к двери, но тут ее остановил дядя Онисим:

— Э, нет! Стоп, дочка!.. Дело есть. — Он обернулся ко всем и грозно скомандовал, так, словно был комендантом не общежития, а крепости или гарнизона. За эти пять лет старик уже вошел во вкус своей «власти». — Значит, так, хлопцы, команда будет такая: всем смирно сидеть на месте и ждать. А мы — мигом! А ну, дочка, шагом марш за мной! — И он шумно вышел.

— Бушует старик! — усмехнулся ему вслед Светличный. — А клопов он вывел? — Светличный присел на конку к Андрею, и тому показалось, что вообще никакой разлуки не было: снова с ними их старый комсорг. Сейчас он сурово спросит: «А как у тебя дело с нормой, товарищ? Выполнил?» Но теперь Андрею этот вопрос не страшен!

Но Светличный спросил:

— Так вы все еще тут, ребята?

— А где ж нам быть?

— А я думал — вы поумнели. Учиться пошли.

— Не всем же учиться! — насмешливо сказал Виктор. — Кому-то надо и уголек добывать. А ты, Федор, действительно интеллигентом стал. Ишь какой дохлый! Очки еще не носишь? А шляпу?

— Сам ты шляпа! Я тебя в тридцатый раз спрашиваю: почему не учишься?

— Куда нам! Мы люди темные!

— Да учимся же и мы, — вмешался Андрей. — Зачем зря говорить? В вечернем техникуме учимся.

— А-а! Поумнели-таки, — обрадовался Светличный. — Ну, рассказывайте, как живете, что делаете...

Вернулись дядя Онисим и Вера. Принесли вина, закуску. Дядя Онисим сразу же засуетился у стола.

— Эй, Вера, дочка! — командовал он. — Давай чистую скатерть! Цветы давай! Какой гость у нас! Дорогой гость! — Он умильно посмотрел на Светличного и всплеснул руками. — Смотри! Вернулся-таки! — воскликнул он, словно только теперь дошло до его сознания, что Светличный вернулся. — А? На шахту вернулся! Ну, дорогой!..

— А куда ж мне еще деваться, дядя Онисим? — засмеялся Светличный.

— Некуда! Верно! Ах, золотые твои слова, умница! Нам от шахты, ребята, ни шагу! А она наша и кормилица и поилица, — привычной скороговоркой произнес он, но голос его стал почтительно-нежным, как всегда, когда говорил он о шахте. — Выпьем за нее, деточки! — попросил он. — Уважительно выпьем!