Том 4

Пашка не верил. Он во все поверил бы, в любой подвиг своего героя, даже самый фантастический. Поверил бы в то, что дядя Виктор один, левой рукой раскидал в драке целую сотню шахтеров. Поверил бы, что в дальних выработках, куда Пашка Степанчиков и нос сунуть боится, дядя Виктор встретил самого Шубина и в единоборстве победил его. В любую сказку, в любую небывальщину свято поверил бы бедный Пашка Степанчиков. Но он был шахтерский мальчонка, внук и сын шахтера, и он не мог поверить в то, что дядя Виктор — даже дядя Виктор! — один за смену пройдет всю лаву — восемьдесят метров.

Он смущенно залепетал:

— Ой, дядя Виктор!.. Так это ж никак невозможно такое подобное... Вы як хочете...

— Ладно! — строго остановил его Виктор. — Крепи давай! — Сейчас он снова был весь в работе.

Еще два часа оставалось до конца смены, а Виктору больше нечего было делать в уступе.

— Ну, Пашка, — сказал он, усмехнувшись, — твое счастье, что попал ты к такому забойщику, как я. Можешь теперь свободно ехать на-гора да гулять, — твое счастье. А я к Андрею заверну.

Он собрал инструменты, сложил их в сумку и пополз в уступ к Андрею. Тот еще крепил. Виктор молча лег в сторонке, прямо на уголь. Отчего вдруг стало ему так невесело? Скучно, что ли?

Тихо потюкивал топорик — это Андрей подбивал обаполы под нависший корж. Андрей тоже скоро кончит урок, и тогда уж им обоим нечего будет делать в лаве. Придется ехать на-гора. Ну что ж, это хорошо, в бане толкотни не будет. Они свой дневной урок выполнили. С честью. Перевыполнили даже. Не стыдно людям в глаза глядеть... А выехать на-гора почему-то стыдно!

«Да мы-то тут при чем? — словно оправдываясь перед кем-то, подумал Виктор. — Вы нам ходу дайте, ходу!»

Он лег на спину и широко разбросал руки. Хорошо! Что ни говори, хорошо! Уголь прохладный, влажный, можно вообразить, что лежишь ночью в степи на сырой траве или на мокром песке у Псла... И тогда кровля над головой представится тебе темным-темным небом, а свет шахтерской лампочки, зацепленной за обапол — светом далекой звезды. Когда-нибудь люди будут летать на звезды! Если б Виктор попал в летчики, он обязательно определился бы в межпланетную авиацию. Такой нет еще? Ну, будет! А сейчас ему, как шахтеру, больше пристало стремиться не ввысь, а вглубь. Хорошо б пробить такую шахту, чтоб до самого центра земли!.. Говорят, там одна расплавленная лава. Интересно... Когда-нибудь люди всего достигнут: и звезд, и центра земли, и полного счастья. Это будет, вероятно, уже при мировом коммунизме. «Интересно, чи доживем мы с Андреем до этого? Ну хоть не до всемирного, а до первоначального?»

— Коммунизм! — проворчал он, — А пока два здоровых бугая себе ладу найти не могут. И в штреках грязь... И пути неисправны...

— Что? — откликнулся Андрей.

— Ничего... Это я к слову...

Нет, лучше не думать об этом! «Да что в самом деле? — рассердился он сам на себя. — Чего я себе голову морочу? Начальство не думает, а я что ж?.. Что мне, больше всех надо? Я шахтер, я про шахтерское думать должен — про баню та про борщ...» Но он уже не мог не думать о главном...

Андрей кончил крепить и с сожалением отложил топор в сторону.

— Эх! — сказал он, потягиваясь. — А я разошелся только...

Он работал не так споро, как Виктор, но и ему было тесно в уступе, и он легко давал полторы-две нормы, упирался в «край» и кончал работу задолго до гудка.

— На-гора поедем, что ли? — нерешительно спросил он и стал собирать инструмент. У него была такая же сумка, как и у Виктора. Вера сшила и подарила обоим. Укладывая инструмент в сумку. Андрей всякий раз вспоминал Веру и всегда с досадой. «И чего только пристает, ей-богу? Я-то тут при чем?» Но сумку не выбрасывал.

— Так на-гора что ли? — снова спросил он.

— Можно и на-гора... — не сразу ответил Виктор. — Слушай. Андрей, — вдруг сказал он, — а ты б мог один всю лаву согнать за смену?

— Один? — удивился Андрей. — Та нет, конечно, не смог бы...

— Нет, ты стой! Ты подожди!.. Ну, а если б, скажем, лес заранее доставить, разложить по уступам, воздуху вдоволь, все приготовить, тогда как, управился бы?..

Андрей подумал немного.

— Не! — покачал головой. — Вряд ли! — Он засмеялся. — Ох, и фантазер ты, Витька!.. — И уже обычным тоном спросил: — Десятника будем ждать или нет?..

Но десятник Макивчук сам пришел в эту минуту.

— Уже кончили? — удивился он, как удивлялся каждый день. И это удивление, и подобострастная его улыбка, и шуточки — все было фальшивым, как и сам Макивчук, темный человек.

Он стал замерять выработанное.

— Орлы, ну чисто орлы! — воскликнул он, записывая итог в свою клеенчатую книжечку, — И куда вы только деньги деваете, хлопцы! Вроде и не пьете?

— Ты б, чем наши деньги считать, лучше б уступ дал подлиннее, — сердито сказал Виктор. — Видишь, ходу нам нет!..

— Так вам только дай ход, в Госбанке червонцев для вас не напасешься, — отшутился десятник. — Та невжели вам и так денег мало?

— Деньги, деньги... — пробурчал Виктор. — Копеечная твоя душа... Неужели только деньги и главное?..

— А як же? — на этот раз искренно удивился Макивчук. — Деньги — все!