Том 4

— Мы давно гоняемся друг за другом, но еще ни разу не померялись с вами силами, от чего вы, такой храбрый человек, вероятно, не отказались бы, — скромно начал Мартин. — Не угодно ли вам, сеньор Рамиро, выйти на берег и, не обращая внимания на мое низкое происхождение, померяться со мной? Преимущество будет на вашей стороне. У вас есть оружие, а у меня ничего, кроме старой буйволовой куртки, у вас мой большой меч, а я без оружия в руках. Несмотря на это, я рискую и даже предлагаю поставить на ставку сокровище Хендрика Бранта.

Услышав вызов, испанцы, в том числе и сам Рамиро, разразились хохотом. Мысль, что кто-нибудь добровольно отдастся в лапы гиганта-фриза, одно имя которого наводило страх на тысячи осаждавших Харлем, показалось им крайне забавной.

Но вдруг хохот прекратился, и все с изумлением посмотрели на воду, как собаки-крысоловки, глядящие на землю, под которой чуют мышей. Потом раздались крики, люди перегнулись через борта и начали колоть кого-то в воде своими мечами. Оттуда же среди криков и шума постоянно слышался мерный стук, похожий на стук тяжелого молотка о толстую дверь.

— Пресвятая Богородица! — закричал кто-то в катере. — Дно пробивают!…

Некоторые попытались поспешно заделывать брешь, другие продолжали еще с большим ожесточением наносить удары по поверхности воды.

На тихой воде показались пузыри, они полосой протянулись от катера к лодке. Вдруг футах в шести от лодки из воды выросла странная и страшная фигура голой, похожей на скелет женщины. Она была покрыта тиной и травой, вся истекала кровью от ран на спине и боках, но все еще крепко держала секиру в руках.

Женщина поднялась, тяжело дыша и по временам издавая стоны от боли, но продолжала грозить своим оружием пораженным ужасом испанцам.

— Я отплатила тебе, Рамиро! Ступай ко дну или выходи на землю сражаться с Мартином.

— Молодец, Марта! — заревел Мартин, втаскивая умирающую в лодку. Судно испанцев начало наполняться водой и погружаться.

— Для нас одно спасение! — закричал Рамиро. — В воду и на них! Здесь неглубоко.

Прыгнув в воду, доходившую ему до шеи, он двинулся вброд.

— Отчаливайте! — крикнул Фой, и все налегли на весла. Но золото было тяжелым, и лодка глубоко врезалась в ил. Не было никакой возможности сдвинуть ее. Мартин с каким-то крепким фризским ругательством перескочил через нос и, напрягая всю свою силу, старался стащить лодку с места, но она не двигалась. Испанцы подходили. Вода была им уже только по пояс и их мечи сверкали на солнце.

— Рубите их! — приказал Рамиро. — Ну же!

Лодка вся дрожала, но не трогалась.

— Слишком тяжел груз, — проговорила Марта и, собрав последние силы, поднялась и бросилась прямо на шею ближайшему испанцу. Она обхватила его костлявыми руками, и они пошли ко дну. Через секунду они показались на поверхности, затем снова скрылись, и сквозь поднявшуюся тину можно было разглядеть, как они боролись на дне озера, пока оба не утонули.

Облегченная лодка двинулась с места и с помощью Мартина пошла вперед по вязкому илу. Он еще раз рванул ее, и она вышла на чистую воду.

— Влезай скорей! — кричал Фой, направляя свою пику в одного из испанцев.

— Нет, не удастся ему! — закричал Рамиро, бросаясь к Мартину с дьявольской злостью.

Мартин на секунду остановился, потом нагнулся, и меч противника скользнул по его кожаной куртке, не причинив ему вреда. Затем он вдруг протянул руку, схватил Рамиро поперек тела и играючи бросил его в лодку, где тот растянулся на бочонках с сокровищами.

Мартин ухватился за нос уходившей от него лодки с криком:

— Гребите, хеер Фой, гребите!

Фой изо всех сил греб, пока последний из испанцев не остался футов на десять сзади. Даже Эльза схватила железную полосу и ударила ею по рукам солдата, пытавшегося задержать лодку, и заставила его выпустить борт. Об этом подвиге она с гордостью рассказывала потом всю жизнь. После того все помогли Мартину взобраться на лодку.

— Теперь, испанские собаки, можете докапываться до сокровища Бранта и питаться утиными яйцами, пока дон Фадрике не пошлет за вами.

Островок скрылся среди других островков. Не было видно ни одного живого существа, кроме обитавших на островках животных и птиц, и не было слышно ни звука, кроме их голосов да шума ветра и воды. Беглецы были одни и в безопасности, а вдали перед ними вырисовывались на фоне неба церковные башни Лейдена, куда они направляли свой путь.

— Ювфроу, — заговорил Мартин, — в трюме есть еще бутылка вина, недурно бы промочить горло.

Эльза, сидевшая у руля, встала и нашла вино и чарку из рога. Наполнив чарку, она подала ее прежде Фою.

— За твое здоровье! — сказал Фой. — И в память тетушки Марты, которая спала нас всех. Она умерла, как того желала, унося с собой испанца, и память о ней будет жить вечно.

— Аминь, — проговорил Мартин.

Но тут он решил оставить свои весла, — он греб сразу двумя, тогда как у Фоя и Адриана было по одному, — и нагнулся к Рамиро, лежавшему без чувств на бочонках с драгоценностями и деньгами, чтобы снять с него свой меч «Молчание».