Том 3. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть первая

Ультрароялисты ожесточенно боролись с этим законопроектом. Они нападали на роты ветеранов, так как в течение первых нескольких лет эти роты должны были состоять исключительно из бывших солдат Империи. Но наибольшее их негодование вызвали постановления относительно производства в чины, так как этими постановлениями был решительно положен конец скандальному фаворитизму, восстановленному в 1815 году. Если не дошли до полковников с четырехлетним стажем, то зато происходили назначения маршалами эмигрантов, никогда не бывавших в огне, и капитанами — молодых людей, которые никогда не держали шпаги в руке. По мнению ультрароялистов, назначение офицеров было королевской прерогативой, и личное усмотрение короля не должно было стесняться никакими уставами. В палате Гувион-Сен-Сир заявил, что солдаты Империи создали славу Франции и что страна имеет право «гордиться этими людьми, которыми Европа не переставала восхищаться». Граф д'Артуа вмешался в прения письмом к королю, — письмом весьма резким, в котором он протестовал против отказа от прав короны, высказывал свое порицание политике, практиковавшейся со времени роспуска «бесподобной палаты», и возмущался министерством, отставки которого требовал. Людовик XVIII весьма остро реагировал на выходку своего брата и в очень решительном письме выразил свое твердое намерение всеми силами поддерживать министерство, пользующееся полным его доверием. Он не хотел «быть королем двух народов», и все усилия его правительства, заявлял он, направлены будут к тому, чтобы «содействовать конечному слиянию этих двух народов, раздельное существование которых и без того уже длится слишком долго, в один народ»[29].

Разногласия в министерстве. Но до осуществления этого пожелания было еще очень далеко. На деле разногласия все усиливались. В палате умеренные роялисты образовали две группы: правый центр и левый центр, и министерство, уже не располагавшее компактным большинством, должно было опасаться двойной оппозиции: крайних роялистов и независимых. Да и в самом министерстве было еще весьма далеко до полного единодушия. Деказ и Гувион-Сен-Сир стояли за вполне определенную либеральную политику, тогда как Ришелье и Ленэ явно склонялись к сближению с правой. Резкие выходки и интриги со стороны крайних роялистов усилились. Они дошли даже до каких-то неопределенных попыток составления заговора-среди гвардейских офицеров, целью которого, по слухам, должен был быть арест министров, а в крайнем случае и низложение Людовика XVIII.

Раскрытие этого заговора, получившего название «Заговор на берегу» (Conspiration au Bord de l'eau), повело к еще большему отчуждению короля от партии ультрароялистов. Вскоре после этого Людовик узнал о секретной записке, составленной Витролем в присутствии графа д'Артуа и разосланной всем монархам. В этой записке указывалось на опасности, которым политика министерства подвергает Бурбонов и всю Европу, и требовалось «откровенное и открытое вмешательство», способное привести короля «к более простым и более здравым идеям». Витроль был исключен из тайного совета и вычеркнут из списка «государственных министров». Меры, направленные против графа д'Артуа, заключались в реорганизации национальной гвардии, в которую отныне были записаны все плательщики налогов, и в уничтожении комитета главных инспекторов, составленного исключительно из его креатур. Но меры эти приняты были под влиянием Деказа и Рувион-Сен-Сира почти вопреки желаниям Ришелье и Ленэ.

Выборы 1818 года еще более углубили расхождения во взглядах среди министров. Несмотря на создание Консерватора и на усилия его сотрудников де Брюжа, Полияьяка, Витроля, Бональда, Шатобриана, Ламеннэ, а быть может именно вследствие их усилий и резкости их контрреволюционных статей, роялисты чистой воды потерпели новое и еще более тяжелое поражение. Независимые, превосходно организованные, выиграли 19 мест, и само правительство не смогло помешать избранию двух человек, одни имена которых внушали тревогу Европе: Лафайета и Манюэля. Последний был выбран в двух избирательных коллегиях и, между прочим; в настоящем роялистском центре — Вандее.