Читаем Том 3. Очерки и рассказы 1888-1895 полностью

— С чертом сдружилась, по дорогам грабит, срам на всю деревню… И тебя погубит.

— Пристрелить ее, как бешеного пса, надо, — вот что! — горячился Алексей.

Как масло в огонь, лились все эти речи в душу Волкодава.

Забрав порошок на всякий случай, однажды вечером без всякого, впрочем, определенного плана, направился Волкодав к Алене.

Алена, не в пример обычным вечерам, сидела, уложивши детей, одна в избе и при свете маленькой керосиновой лампочки гадала на сальных картах и мечтала о том, как на найденные деньги накупит себе и детям на ярмарке обнов. Когда кто-то тихо постучался в дверь, Алена быстро встала и взволнованно, охваченная уже предчувствием всегда сжигавшей ее страсти, тихо спросила в надежде услышать знакомый голос работника Василия Михеича:

— Кто там?

— Я, — прохрипел Волкодав.

Алена помолчала, подумала и ответила, не отворяя:

— Тебе чего?

— Ну, чего? — угрюмо повторил Волкодав.

— Сегодня не надо.

— Да ну… на часок я.

Алена нехотя отперла.

Волкодав ввалился в избу и пугливо, дико оглянулся.

— Ты слышь, Алена, ты меня того… прости…

— За что это?.

— За что? Знаешь сама…

— Что знаешь, ничего я не знаю…

— Ну не знаешь? Полно… Свинью-то я бил, чего ж? Так сдуру…

— Какую свинью?

— Какую? Белую…

— Ну?

— Ну, так что? Узнал, чать, — угрюмо ответил Волкодав.

Глаза Алены вспыхнули.

— Ох ты, дурень, так я тебе и далась свиньей.

— Далась? Дашься, когда молитву сотворил…

— Ну, так я бы птицей в ту ж минуту обернулась, глаза бы и выклевала тебе, да тебя же боровом и пустила. — И зеленые глаза Алены так сверкнули и заглянули в глаза Волкодаву, что он поспешил прибавить:

— Что уж там говорить… Я мириться пришел…

— Мириться? А кто видел, что я деньги нашла?

Кипятком обдало Волкодава.

— Хошь, хлебом привезу тебе… пять пудов… Что?

Вот-те крест…

Но Волкодав не перекрестился. Алена колебалась.

— Неужели врать еще стану? Врал когда? Алена подумала, вспомнила, что действительно не врал Волкодав и, понизив голос, спросила:

— А за водку?

— Вот за водку, — отвеял, выложив мелочь на стол, Волкодав.

Пьет с Аленой водку Волкодав и судорожно смотрит ей в глаза.

Лениво пьет Алена, водит сонно по сторонам глазами, иногда вскинет их на Волкодава и сделает ему какую-то непонятную гримасу: не то в душу ему заглядывает, не то прячет в себе что, не то просто скучно ей.

«Ох, ведьма проклятая, — думает Волкодав, — прежде-то как ластилась, бывало, а теперь, вишь, кошачье рыло строит».

И чем больше пил Волкодав, тем сильнее мерещилось ему, что Аленка кошкой прикидывается.

— Что ж ты, Аленка, теперь с Костригой, значит?

— А тебе что? — спросила Алена, опустив глаза и разглаживая свой передник.

— А мне хоть со всем базаром…

— Тебя спрашивать не стану.

— Было время, спрашивала.

Парнишка проснулся, свесил голову и смотрит, что в избе делается.

Вскипел Волкодав, увидев его, и бросился, чтоб хоть на нем сорвать сердце. Уж взлез было на печку и ухватил за волосы, уж не своим голосом крикнул было парнишка, но Алена, тоже быстро поднявшись на подтопок, вдруг гневно треснула над ухом Волкодава: «Брось!» — и Волкодав, как ошпаренный, в то же мгновение спустился на пол. Показалось ему в это мгновение, что Алена кошкой, так-таки настоящей кошкой с хвостом ощетинилась перед ним. «Вот оно когда настоящее-то пошло! — пронеслось в голове Волкодава. — Чур, чур тебе, приворотная сила моя, — не. узнай моих помыслов».

Алена, приказав парнишке спать и укрыв его с головой, возвратилась и, сев опять на скамью, стала посматривать на Волкодава так, что у того кровь стыла в жилах.

— Что смотришь?

— Смотрю…

Какая-то последняя надежда охватила с новой силой Волкодава.

— Слышь, Аленка… Помнишь, как прежде было у нас?

— Ничего не помню.

— Не помнишь?!

И Волкодав так завыл на всю избу, что парнишка стал всхлипывать под кожухом.

— О, будь ты проклят! Ну, так идем в огород, — проговорил Волкодав, останавливая на Аленке свои безумные глаза.

Огород зажег немного Алену.

— Водку допей, — нехотя ответила Алена.

— Там в огороде, — ответил, стиснув зубы, Волкодав, дрожа и забирая с собой водку.

Его лицо начинало перекашиваться каким-то нечеловеческим ужасом.

Алена уж ничего не замечала.

— Ну, иди — выйду… — шепнула она.

Волкодав выскочил во двор.

— Будь же ты проклята! Чур, чур приворотная сила моя! — дико шептал он, судорожно вынимая заветный порошок в тряпке, — пропадай, проклятая.

Волкодав успел уж всыпать порошок в бутылку, когда в калитке сарая показалась маленькая фигурка Аленки. В огороде Аленку быстро охватила всегда сжигавшая ее страсть. Она уж превратилась вся в огонь, смотрела страстно и нежно своими глазами в глаза Волкодава, а Волкодав то судорожно обнимал ее, то лил ей торопливо в рот из бутылки. Аленка покорно пила.

Алена уж выпила до дна бутылку и с новой страстью еще сильней жалась к Волкодаву. С диким ревом: «О будь же ты проклята!» — Волкодав с лицом, исковерканным и болью и ужасом, бросился от нее на улицу.

Он бежал, и все казалось ему, что летит за ним Аленка страшной птицей и вот-вот схватит его своими крыльями и начнет выклевывать ему глаза.

В страшных мучениях на другой день к вечеру Алена отдала богу душу.

Перейти на страницу:

Все книги серии Н.Г.Гарин-Михайловский. Собрание сочинений в пяти томах

Похожие книги